– Сможешь управиться за двадцать минут? В прокате маленькие размеры быстро заканчиваются. – Он обошел ее и положил руку на ручку двери. – Буду ждать тебя в холле, – сказал Томас и вышел из комнаты в коридор, окруженный запахом ее шампуня – ароматом ананаса и киви.
Он прошел в конец коридора и вошел в свой номер. Во всю дальнюю стену тянулось окно, из которого открывался вид на лыжные трассы внизу. Шторы были раздвинуты, впуская в комнату солнечный свет. Свет отражался от хрустальных бокалов в баре, отбрасывал разноцветные блики на толстый бежевый ковер.
Лыжи Томаса были прислонены к камину. Костюм от «Хьюго Босс», который он носил вчера вечером, лежал на подлокотнике дивана, а салфетка с телефонным номером Холли, выпавшая из кармана брюк, валялась на кофейном столике.
Несмотря на то что Томас сказал Брине, он даже не думал о приглашении Холли. Ну ладно, может, и думал, но не более пары минут. Холли Баханан была как всегда красива, но он вовсе не хотел обманывать себя, убеждая, что ее влекла к нему его личность. И, откровенно говоря, ему нравился процесс исследования.
Томас вошел в спальню, вынул из шкафа черные лыжные ботинки и обул их. Женщина, которую он хотел исследовать сейчас, жила дальше по коридору. Прошлой ночью, когда она подошла к нему и пригласила на танец, он еще не был уверен, что хочет вспоминать Брину Макконнелл.
Но затем Томас обнял ее, и чем дольше держал ее в объятиях, тем больше понимал, что относится ко всей ситуации неправильно. Он решил понять, почему же Брина так занимала его мысли в юношеские годы. Тогда она не была настолько симпатичной. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока не перешла в старшую школу.
Томас закончил застегивать ботинки и поднялся на ноги. До следующего полудня у него не было никаких планов, так что он решил, прежде чем уехать, разобраться в своих чувствах. Часть его была уверена, что Брина у него в долгу за все то время, когда он не давал воли своим рукам, хотя и мечтал прикоснуться к ней. Когда он хотел ласкать не только ее губы, а и прикоснуться губами к ее груди, погладить руками ее мягкие бедра.
Но если бы Томас был честен с собой до конца, то он бы признал, что его план не имеет никакого отношения к девочке из прошлого, а связан с женщиной, которая открыла ему дверь с полотенцем на голове, порозовевшая после душа, с сосками, проступившими сквозь ткань халата. Его куда больше влекло к женщине, покрасневшей, когда она наткнулась в его кармане на то, на что не рассчитывала, когда клала туда деньги, чем к Холли, которая, засовывая в его карман салфетку с телефонным номером, ясно дала понять, на что рассчитывает.