Черт возьми. Неужели я возвращаюсь в этот проклятый коттедж? Живот сводит.
— Ари…
— Ты должна все мне объяснить. Обязана.
— Мне очень жаль, дорогая. Это так…
— Дико? Неправильно? — Гляжу на тетушку, стиснув зубы. — Кто вы вообще такие? И, да, я знаю, что вы лицемерки и обманщицы. Эту часть можешь опустить.
— Норин никогда бы не причинила тебе вред. Ари, ты меня слышишь? Никогда. — Мы вдруг останавливаемся на перекрестке и впяливаем друг на друга похожие взгляды. — Мне ли тебя не понять? Тебе страшно, ты сбита с толку? Чувствуешь себя потерянной? Чужой? Мы все через это проходили, дорогая. И я, и Норин. И твоя мать.
— Тогда почему Норин пыталась меня убить?
— Она не хотела, она…
— Хватить врать! — Я откидываю руку тетушки и отхожу назад. — Она на себя была не похожа, да. Но это была она. Так объясни, что с ней? Она больна? Ей нужен врач?
— Это сложно, Ари. Давай пройдем в дом.
— Но там ведь…, - потираю ладонями берда и шепчу, — там ведь она, а я должна знать, должна знать сейчас, что мне ничего не грозит, понимаешь?
Мэри-Линетт страдальчески горбит спину и глядит на меня так виновато, словно она отняла самое дорогое, что у меня было в жизни. Тетушка покачивает головой, подходит ко мне и хватается пальцами за мои замерзшие плечи.
— Норин — удивительная женщина. Сильная и храбрая. И она любит тебя. Слышишь?
— Но она…
— …жертва, борющаяся за свое тело и разум.
— Не понимаю.
— Норин никогда бы не причинила тебе вред, но иногда у нее не хватает сил… Иногда он пробирается внутрь ее головы, и как бы сильно она не сопротивлялась, он берет верх.
— Кто — он?
Тетя Мэри не спешит с ответом. Прожигает меня взглядом и молчит.
— Что? — Восклицаю я. — Чего ты боишься? Она…, — сглатываю, — она одержима?
— Ее контролируют силы извне.
— И как я могу быть уверена, что прямо сейчас эти «силы» не взяли над ней верх?
— Думаю, на этот раз он сделал просчет. — Мэри-Линетт опускает руки и ухмыляется. В глазах у нее загораются искры. — Он рассчитывал, что сломит ее. Но ошибся. Теперь она ненавидит себя так люто, что будет бороться еще сильнее, еще отчаяннее.
— О ком мы говорим? Кто ее контролирует?
— Тот, кому подчиняются все ведьмы, моя дорогая. — Неожиданно выдыхает тетя и на меня смотрит из-под опущенных, густых ресниц. Застываю от ужаса, а Мэри-Линетт едва слышно шепчет, — Дьявол, Ари. — достает из кармана сигареты и закуривает. — Он самый.
Она сказала слово на букву «В». Она сказала «ведьмы». А потом, видимо, решила не останавливаться и добить меня окончательно и еще про Дьявола что-то сказанула.
Я даже не помню, как оказываюсь дома. Как оказываюсь за кухонным столом. Как в пальцах сжимаю горячую кружку чая с мятой. Ничего не понимаю.