Нижняя губа Брусничко оскорбленно наползла на верхнюю.
— Будя воздух-то молотить, — не считаясь с начальственным авторитетом, рубанул он. — Сам подойди глянь, если чего понимаешь. Ты попробуй такую махину взрослому мужику меж зубов запихать, и чтоб бесследно? А тут ни пятнышка, ни ссадинки, ни гематоминки ни на шее, ни на теле, ни на запястьях. Конечно, в морге с лупой прошарю. Но и без того очевидно, что всё сам проделал. Самоубийство как конфетка. Аж в оберточке… Несите в труповозку.
Он разрешающе кивнул мнущимся санитарам с носилками. Потянул с рук перчатки, — свою работу он закончил.
Куличенок успокоился, — хоть и сварлив по-стариковски патологоанатом, зато дотошен. Заключению его можно было смело довериться, — за тридцать лет ни одного прокола.
И всё-таки весть о приезде бывшего «важняка» лишила начальника следственного управления равновесия. В дверях приостановился. Не повернув головы, погрозил толстым пальцем в сторону Лукинова.
— Заманскому ни под каким предлогом, никакой информации! Приехал хоронить, вот пусть и хоронит!
Он вышел.
— Пять лет прошло, а до сих пор дрейфит, — ухмыльнулся Брусничко.
— Станешь дрейфить, когда с такой сволотой, как Заманский, столкнешься, — нежданно-негаданно вступился за начальника следствия Родиченков. — Хоть меня возьми. Сколько из меня этот жидяра при осмотрах места происшествия крови попил! Чуть не так, начальству стучал. А не так, по-евонному, всякий раз выходило. Вроде, стараешься. А у него всё претензии. И то, что в иудейство свое отбыл, так по мне и слава богу. Был бы патриот, разве б слинял? А так: раз Родина по фигу, то и катись. Невелика потеря.
Лукинов и Брусничко недобро переглянулись. Медик разлапистой походкой подошел к криминалисту. Ухватив за пухлое плечо, рывком развернул.
— В хлебальник хошь? — задушевно поинтересовался он.
— С чего это? — Родиченков перетрусил. О могучей силе старого врача рассказывали притчи.
— С того, что патриот. Нынче что ни бездельник, то обязательно патриот. Штучных профессионалов выживают, а раздолбаи вроде тебя тихой сапой до пенсии проваландаются.
Не сдержавшись, тряхнул так, что Родиченков клацнул зубами.
— Покалечишь, облом! — закричал тот в страхе. — Гляди, а то могу и рапорт!
Кое-как вывернулся, обернулся за подмогой к Лукинову.
— Не видел и не слышал, — отрубил тот неприязненно. — И вообще, забирай вещдоки и чтоб к завтрему все следы были обработаны. А то я тебя похлеще Заманского отбуцкаю.
Родиченков нащупал портфель, с оскорбленным видом ретировался к лифту. Дождался, когда раскроются створки.