— Которого из двух? — не удержался-таки от ёрничества Лукинов.
Всё это время Заманский стоял, загородившись локтем от огненного взгляда дочери.
— Вот ведь какая штука приключилась: Лёвушка сам к следователю явился, — произнес он.
— И?!..
— Проверили. Оказалось, сутки с восьмого на девятое он в самом деле провел в Белёве.
— Т-ты!..Я ж убеждала, — Аська подскочила к отцу, в сердцах постучала сжатыми кулачками ему по груди. — Как же ты теперь ему в глаза?..
— Не знаю, доча, — Заманский опустился на стул, прикидывая, как будет извиняться.
— Слушаю, — донесся Лёвушкин голос.
— Ты чего вытворяешь? Тут Аська с ума сходит, — буркнул Заманский.
— Вы ей не сказали? — настороженно уточнил Лёвушка.
— Нет, конечно. Передаю трубку.
Дочь жадно выхватила мобильник, убежала в соседнюю комнату. Вернулась счастливая.
— Я его здесь дождусь! — объявила она. Снисходительно оглядела отца. — Ну что, съел?! Жопа ты железная, папка!
— Похоже на то, — согласился Заманский, ничуть не обидевшись. Он и сам не мог понять, как ему втемяшилось в голову возвести страшный поклеп на кроткого Лёвушку.
12.
— Великому сенсею! Наше гип-гип! — Лукинов вскинул руку в пионерском приветствии. За столом напротив над листом бумаги склонился унылый Брусничко. При виде Заманского изобразил вялый жест, — то ли приветствия, то ли укоризны. Опершись на стол, с усилием поднялся.
— Оставайтесь на месте, гражданин Брусничко, — осадил его Лукинов. — Ты у меня отсюда не уйдешь, лепило, пока в подробностях свой прокол не опишешь.
— И как это вышло? — в сотый, должно быть, раз сокрушился старый эксперт.
— Вот посажу за ложное заключение, живо сообразишь, как портачить, — пригрозил следователь.
— На себя погляди, Пинкертон хренов! — огрызнулся Брусничко. Выволочки, да еще прилюдной, не терпел.
Размашисто подмахнул текст с показаниями и шаркающей походкой двинулся к двери. Крупная фигура его, едва вмещающаяся в дверной косяк, со спины выглядела неожиданно рыхлой. Изобразив общий разудалый привет, Брусничко удалился.
— Переживает, — заметил Лукинов.
— Стареет, — с горечью подправил Заманский.
Лукинов согласно кивнул.
— Зря я напустился на деда, — пожалел он. — По сути, все мы в этом деле с ног до головы обделались. Больно гладкое самоубийство получалось. А ныне — ситуация аховая. Единственный идеальный подозреваемый, у которого сходятся и мотив, и возможность беспрепятственного проникновения в помещение, имеет безупречное алиби.
— Значит, у кого-то должен быть другой мотив!
— Какой?! — Лукинов подхватил файлик с описью коллекции, с чувством потряс в воздухе. — Кому нужно было это «мочилово», если ничего не похищено? Всё до последней монетки и статуэтки на месте!