— На фашистском захоронении давно копаете?
Лещик молчал выжидающе.
— А на больничное кладбище зачем залезли?
— Куда?! — Лещик озадаченно сцыкнул. — Там-то в чем интерес?
Понизов достал из кармана, показал крестик. Лещик внимательно осмотрел.
— Это вообще не с кладбища, — изрек он.
— Только не гони!
Лещик еще раз пригляделся:
— Говорю тебе! Я ж у них за ревизора. Всё через мои руки. А это… Это Бороды.
— Ч-чего?! — от неожиданного поворота Понизов опешил.
— Бороды! — подтвердил Лещик. — Он нас по зарплате давно поджимает. Вот Порешало в конторе ему стол подломал. Поглядеть, — может, деньжата, ценности. А там всего пара цепочек из золота. Остальное — висюльки. Порешало сгреб, что было. Принес.
— Какая еще контора?! — на сей раз Понизов разозлился не на шутку. — Крест этот из могилы. С покойника снят!
Лещик опасливо отодвинулся.
— Ну, не знаю, — буркнул он. — Порешало сказал, что взял у Бороды. Может, натуфтил? Хотя он без нас не копает. Да если б и копал, с какого резона ему «левый» навар в общак отдавать? Наоборот, затихарил бы.
— Когда появится?
Лещик повел плечом:
— Если только к утру. Он как-то все больше с московскими затусовался. Явно чего-то замутить хочет. А вот насчет Бороды… Зуб не дам. Но под ночь его раза два у кладбища видели.
— Будет дураковать-то. Нашел себе гробокопателя. При его-то деньгах.
Уже собираясь расстаться, припомнил:
— А для чего анонимку на Бороду написали? Это-то наверняка твоя работа?
Лещик широко ощерился, будто вышла наружу остроумная проказа.
— Не я один…
— За что?
— За дело. Такие бабки огроменные огребает.
— Ну, огребает, — согласился Понизов. — Так не за просто так, за руки золотые. Но ведь и вам прилично платит.
— Платит, — неохотно подтвердил Лещик. — Но себе-то больше берет. Порешало насоветовал, чтоб посадили.
— Так если его посадят, вы сами заработка лишитесь!
— Зато по справедливости, — Лещик длинно и точно харкнул на почтовый ящик.
В какой раз поразился Николай Понизов причудливым извивам российской логики.
5.
Когда наутро Понизов с Алексом подъехали к поссовету, Гусева, полная нетерпения, уже прохаживалась у крыльца.
— Так что, мальчики?! — бросилась она навстречу. — Они?
— Пока не признались, — огорчил ее Николай. — Валят всё на своего работодателя. Будто бы он на кладбище копает.
— Кто?
— Да ерунда это, — Понизов завел Гусеву в кабинет, помог раздеться, усадил. — Они его посадить пытаются. Вот и наговаривают.
Из коридора донесся приветливый баритон Бороды.
— Говорят, просили заглянуть, Николай Константинович? — он поздоровался с хозяином кабинета.
— Господи! Князюшка, — прошелестел потрясенный старушечий голос. Гусева неловкими движениями принялась выкарабкиваться из глубокого кресла.