Следя за похождениями «Женщины в белом» на «TF1», Круэлла, наверное, стала легендой в своих собственных глазах. Как официант из сартровского кафе, она изображала хирурга. Мясничиха носила серебряные украшения, а голос у нее был металлический. Чтобы смягчить взгляд, она подводила голубым свои злые глаза, но под прожекторами оперблока пациентка при виде этого кремния засыпала в страхе.
Франк. Передай это Ольге, Соланж и всем женщинам, которые работают на тебя. Если с ними случится такая беда, пусть переговорят с целой толпой онкологов, прежде чем решиться на малейший шаг. Если надо резать, пусть выслушают десять хирургов, прежде чем согласиться. Даже булочника — и того выбирать надо…
Некоторые терапевты в юбках хотят, чтобы больные раком вели себя тихо, как метастазы. Мужчины терпеливее. С ними можно шутить, говорить прямо — их это не раздражает. Совсем не из-за того, что врачи носят белые халаты, они считают себя добрыми пастырями зловонного и страдающего стада.
* * *
В Шапель-Кадо при помощи воды из священного фонтана Мод сражалась с Анку[7], его саваном и косой. В этом фонтане плавали круглый год василек, одуванчик, полевая фиалка и таволга, а остальное делали святые.
В Вильжюифе лифты до отказа забиты больными, которые прикреплены к капельницам с лекарствами. В шумной толпе неслышно гуляет невидимая смерть. Может быть, она похожа на девушку, стоящую у стеклянной двери. Из-под красного платья высовывается трубка, в сумке находится дренаж.
В Арденнах, на этаже «патологии молочной железы», пациентки встревоженно смотрят на дверь кабинета консультации. Сколько миллионов минут ожидания потрачено в приемной? Кажется, что находишься в филиале биржи труда, только в очереди сидят одни женщины. Каждая больная раком входит, закрывает дверь, задвигает щеколду, раздевается и выходит через тридцать минут; ее сменяет сестра по несчастью.
«Это не женщина, — думает Элка, — это ее рак идет на встречу с консилиумом специалистов. Рак правит бал, он противопоставляет больных белым халатам». Все приветливы, все негромко говорят, они понимают, что женщина вскоре может умереть.
Я научилась вдыхать и выдыхать, сдерживая боль. Под моим свитером всего лишь одна грудь. Я забыла надеть протез. Я некрасива, моя фигура кривая. Бертран найдет объяснения моему опозданию.
— Мадам! Вы слышите меня? Я спрашиваю, вам нужен ресторан на углу бульвара Сен-Жермен и бульвара Распай?
Водитель, женщина, прерывает мои мысли. Я вздрагиваю и подаюсь вперед.
— Да, это тут, — глухо говорю я.
Зимой Париж сверкает тысячью огоньков. Париж, пожалуй, единственный город в мире, где больные раком, глядя на эти волнующие отблески, отказываются умирать. Среди такой красоты больные, гуляющие по вечерам, особенно сильно хотят выздороветь. В то время когда я еще жила, я мало обращала внимание на городской пейзаж. Я на все смотрела взглядом оценщика — и это результат работы в сфере недвижимости. Для меня город был только стройкой, перемещением с одного объекта на другой. Женщина-водитель со станции «Ж-7» останавливает машину перед «Регатой». Она смотрит на меня с подозрением, как будто у меня ружье. У рака есть еще одна положительная черта: вам абсолютно все равно, что о вас подумают.