Мой гость — кюре? А где же сутана, молитвослов и вечные проповеди? Кто просил его прийти? Разве мои дела так плохи? А может, нарочно не касаясь темы, он хотел обратить меня в веру, совершить помазание? Брюнет повернулся ко мне лицом. Его крест был теперь отлично виден.
— Я вас видел в воскресенье во время мессы. Вам следовало войти. Ведь уйти всегда можно, особенно если я вас чем-то отпугиваю.
Священник разочарованно смотрел на меня.
— Бог вас любит, — почти шепотом добавил он.
— А что бы со мной было, если б он меня не любил?
Мой крик ничуть его не задел. Он на секунду замер.
— Чтобы принять мудрость Бога, надо смириться с любыми испытаниями, как это делал Иов, даже если вы не ведаете причины бед. Но это трудно, когда столько страдаешь, — пробормотал он.
До меня донеслись голоса врачей.
Мне показалось, он хочет добавить что-то еще.
— Всего хорошего, — сказал он в дверях.
Я видела плечи, плащ, крест, потом ничего.
Не знаю почему, я вспомнила один рисунок Милле, который Франк очень любил. На нем было изображение крестьянина со спины.
«Только очень великие мастера могут передать характер человека, лица которого не видно», — объяснял мне Мериньяк как-то воскресным вечером на бульваре Сюше.