Всех их, без исключения, ожидала одинокая старость без любви, а если они неправильно разыгрывали свои карты, то и нищета. До нас дошло жестокое, мстительное и лишенное всякого сочувствия стихотворение, посвященное такой женщине, дожившей до той поры, когда ее очарование исчезло. Его написал добросердечный Гораций.
Сулла, как никто другой, любил компанию актеров и актрис; Цицерон не скрывал своего восхищения выдающимся актером Эзопом; императоры Гай и Нерон не могли жить без театра; и множество женщин из высших слоев общества, позабыв обо всем, теряли голову от актеров. А ведь власти Рима всегда считали, что актерами становятся лишь выходцы из самых угнетенных классов, даже из криминального мира. По закону о муниципальном управлении в Италии, предложенному Юлием Цезарем, сыновья актрис и актеров не имели права занимать должность городского советника. По законам Августа членам сенаторских семейств запрещалось жениться на актрисах. Положение актрисы в лучшем случае приравнивалось к положению отпущенницы, в худшем – проститутки.
Рабыни, отпущенницы и наложницы
Катон Старший, реалистически мысливший человек, желая получить от своих рабов большую отдачу, дошел до того, что признал мужчин-рабов человеческими существами и создал для них в своих имениях бордели. К концу существования республики, когда многие люди начали уже мыслить реалистично, крупные рабовладельцы стали понимать, что для рабов, как и для других мужчин и женщин, семейная жизнь и дети являются источником счастья и, соответственно, способствуют повышению эффективности их работы. А дети, родившиеся в семьях рабов, могли бы восполнить нехватку невольников, поступавших из заморских владений. И к концу республики, во времена Варрона, римляне уже поощряли создание семей у рабов; во времена же Колумеллы (середина I века н. э.) рабыни, родившие ребенка, могли получить такую же награду, как и отпущенницы. Женщин, имевших более трех детей, Колумелла отпускал на свободу.
Тем не менее браки среди рабов не имели законного статуса. Отношения между ними называли не браком, а контуберном, то есть «жизнью под одной крышей». Тем не менее дело было сделано. Семьи рабов ничем не отличались от семей других людей, в них были муж и жена, родители и дети, которые общались друг с другом на обычном языке семейных отношений. Сохранилась прекрасная надпись из Карфагена, сделанная на надгробии мужчины и женщины, которые жили и умерли рабами: Виктора, скончавшегося в возрасте сто два года, и Урбики, дожившей до восьмидесяти лет. Памятник на их могиле поставил их сын, посвятив его «самым преданным родителям». Он стал отпущенником и занял важный пост на императорской службе.