– Вижу, вы нашли дом, – сказал он, пожимая Давиду руку. При этом Давид ощутил ладонью его шестой палец.
Завязался легкий, необязательный разговор о литературе, в котором Давид чувствовал себя как рыба в воде. Тем не менее он жалел, что выпил много. Как можно надеяться спьяну открыть инкогнито Томаса Мауда, человека умнейшего, проницательного и, если верить мадридскому графологу, склонного к импровизации?
– А, нет, – отвечал тем временем Алекс на вопрос Давида, который тот, впрочем, забыл, едва задав. – Я читать не очень-то большой любитель. Прочитываю иногда что-нибудь, но не помню, чтобы меня сильно увлекло. Вот Хавьер, тот это дело любит. У него полки забиты детективами.
Хавьер?
– Кто такой Хавьер? – спросил Давид, хмурясь и стараясь держаться прямо.
– Так я тебе его не представил? Ну прости, прости. Хави, где ты?
Алекс повернулся и поискал в толпе гостей какого-то Хавьера.
– Давид, Сильвия, это мой друг Хавьер. Хавьер, познакомься с Давидом и Сильвией.
Ах, друг! По тому, как Алекс положил ладонь на спину Хавьеру, Давид сообразил, что их дружба несколько нежнее того, что под нею принято обычно понимать.
Хавьер, улыбаясь, протянул руку. Давид, пожимая ее, почувствовал что-то странное и, не отпуская, прямо посмотрел на нее. Рука была шестипалая.
– У вас шесть пальцев.
Хавьер удивленно взглянул на свою руку и произнес:
– Ну да. Я знаю.
– У вас шесть пальцев?
– Сколько себя помню.
– Шесть пальцев!
– Именно шесть, – встрял Алекс. – Полагаю, теперь мы можем признать данный факт установленным!
– Да что же это! У вас здесь у всех по шесть пальцев? Или как?
– Ну, не у всех, но наберется порядочно.
– Неужели?
Давид был сбит с толку, голова кружилась. Куда там Герману Гессе с его «Степным волком», Гарри Галлером, магическим театром со входом только для сумасшедших и прочим. Алекс успокаивающе улыбнулся Давиду:
– Ничего особенного. Бредагос очень древнее поселение. Он, конечно, никогда не был особенно многолюден, жить в горах нелегко, но люди тут на протяжении последних четырехсот лет жили непрерывно. Долгие века основу населения составляли три рода: Борруэлей, Руисеко и Парросов. Исардо Паррос, самый древний из известных наших предков, имел шесть пальцев на правой руке. Двое из трех его детей тоже. Они женились на местных женщинах, смешав кровь, и часть детей вновь унаследовала шестипалость. Причем потомки без шестого пальца все равно имели этот ген, он передавался и проявлялся время от времени в потомстве. А жили без большого притока населения извне, и ген работал и работал в следующих поколениях обитателей Бредагоса. Разумеется, мы здесь не эндогамны, не подумайте. Однако новых людей прибывало не так много, чтобы размыть шестипалую линию наследственности. Она проявляется вновь и вновь, хотя сейчас уже нельзя проследить, как именно во множестве поколений перемешивались наследственные признаки. Нынче наши шестипалые могут быть как довольно близкими родственниками, так и не иметь с первого взгляда никакого родства. Правда, мы, Парросы, всегда точно знаем, к какому шестипалому предку восходим.