Пока у Франа брали анализ крови, ему дали пластиковый стаканчик с первой дозой метадона, размешанной в апельсиновом соке, чтобы отбить специфический горький вкус препарата. Было странно думать, что эта обычная с виду жидкость может стать ключом от его свободы, от будущего, где он будет хозяином самому себе.
Фран решил пока помалкивать насчет своего решения соскочить. Особенно в квартире. Там ведь от Карлоса будет некуда деться, а Карлос и зол, и не дурак. Он взбесится и начнет изобретать все новые способы удержать Франа при себе. Уж этот-то не отстанет, день и ночь будет держать у него под носом дозняк беленького. Что бы такое придумать, чем бы заняться, только бы не сидеть в этой дурацкой квартире, вымораживая себе мозги? Вне квартиры ему будет легче продержаться самое трудное время, когда страдающий организм особенно податлив на подначки Карлоса. А чем ему заняться, когда он выздоровеет? А он выздоровеет? Сможет? Фран не знал. Он не питал особых иллюзий на свой счет. Тоска вновь и вновь брала его за горло. Да, он попытается стать тем единственным из пяти, которые начинают лечение метадоном и выигрывают. А не одним из четырех оставшихся… Верил и не верил, что сможет. Если сможет – у него будет целая жизнь, чтобы думать. В мире много вещей, о которых он станет думать в будущем, – и вообще в его жизни будет все, что захочет. Кроме наркотиков.
Фран купил себе немного еды на ужин. Деньги были, потому что сегодня он не брал дозу. Вот еще одна новая проблема – нужно научиться правильно питаться. На пиве и дешевой выпечке здоровья не дождешься.
Как всегда, в квартире никто не вышел ему навстречу. Здесь не интересовались друг другом. Пакеты с едой Фран понес к холодильнику, где обнаружил мятый пакет скисшего молока и заплесневелый кусок колбасы.
В доме никого не было: Карлос, Лако и Ману наверняка где-то рыщут, пытаются сшибить бабла на дозу. Квартира пуста, в полном его распоряжении. Он не был голоден, но заставил себя подогреть макароны в дряхлой микроволновке, которую Ману в прошлом году украл в пустующем доме, захваченном одной анархистской группой. Фран надеялся, что на сытый желудок терпеть воздержание от дозы будет чуть легче. Разве еда сама по себе не наркотик? Попробуй-ка обойтись без нее, как припрет! Так-то оно так, да не сравнить. Метадон действительно ослаблял ломку, и все же организм, привыкший к трем порциям наркотика, громко требовал привычной химии. Фран чувствовал это каждой клеткой. Он упорно жевал макароны, пока не переполнил желудок.
Наевшись до отвала, сел на продавленный диван в большой комнате и с отчаянием понял, что не знает, что ему делать дальше. Двадцать минут подряд он просто смотрел на стены, размышляя о форме пятен и трещин, словно это были картины абстракционистов. Карлос еще и телевизор продал.