– Не знаю. Мы поужинали в таверне «Эра Уменеха», и у нее начались боли.
– Да, пища там тяжелая, но вкусная. Мы здесь уже привыкли. И ни у кого пока не было жалоб на отравления.
Она подняла на Давида глаза – зеленые, такие глубокие, что он почти испугался. Черты точеного лица свидетельствовали о решительном характере. В уголках глаз залегли тонкие морщинки.
– Привыкли, значит? – Давид перевел взгляд на красивую линию носа.
– Более или менее. Кто не привыкает, уезжает или умирает. А вы откуда?
– Из Вальядолида. Пожалуйста, перейдем на «ты».
– Наверное, в отпуск?
– Да, на несколько дней.
– Неудачно начался отпуск.
– Да, – со вздохом признал Давид, – неудачно.
– Вот лекарство.
Они стояли друг против друга, не зная, что еще сказать. Наконец Давид взял коробочку.
– Пойду дам жене.
– Да.
Женщина вывела его на улицу через гараж. Прощаясь, Давид произнес:
– Спасибо большое. Я утром верну.
– Не беспокойтесь.
– Спасибо, до свиданья.
– До свиданья, Давид.
Ему было очень приятно услышать свое имя из ее уст. Он знал и сам применял в издательстве эти маленькие хитрости, которым учили книги по деловому общению: называй клиента по имени, контакт станет персональным и более глубоким. Но он не являлся клиентом Анхелы, и вряд ли она училась общению по книгам.
В шесть пятнадцать Давид уже шел по улице. Сильвию он застал спокойно спящей. Он разбудил ее и дал аэро-ред, от которого ей не было никакого вреда: жена снова заснула и спала как младенец, даже когда он завозился, одеваясь. Давид оставил ее в теплой постели, а сам отважно двинулся по холодной росе к таверне «Эра Уменеха».
Он подробно обдумывал предстоящий разговор, как всегда обдумывал все переговоры, которые проводил, всякую беседу с любым автором. Слова – сила, всякий, кто с ними работает, знает это. Хочешь успеха – умей использовать слова. Если он сможет поладить с помощью слов с самим Томасом Маудом… Какое это будет счастье!
Он ждал, опершись спиной на стену дома напротив. Сначала пришел Иона, брат Эдны, – он спустился по ступеням, открыл дверь ключом. Зажегся свет, послышались звуки, характерные для любого открывающегося утром заведения. Засунув зябнущие ладони под мышки, Давид еще минут пятнадцать наблюдал прибытие официантов и поваров. Последним, в рубахе навыпуск и овчинной безрукавке, явился шестипалый. Давид успел подбежать к нему до того, как он вошел внутрь, тронул за плечо.
И тут на него напал столбняк. Давид не мог ничего произнести, двинуться с места. Он стоял перед Томасом Маудом, писателем, который своими книгами изменил жизнь десятков миллионов человек. Давид смотрел на него. Наконец с трудом произнес: