– Святой Томас – совершенно другое дело.
В крохотной церквушке не могли поместиться многие, основная масса молящихся оставалась снаружи, но Иона и Эстебан настояли, чтобы Сильвия с Давидом как гости заняли места на полукруглой скамье, которая опоясывала стены часовни изнутри.
– Мы приходим сюда каждый год, а вы, как знать, может, единственный раз в жизни, – объяснили им и не стали слушать возражений.
Супруги послушно сели. В маленьком храме теперь впритирку друг к другу помещались алтарь, статуя святого, священник и полсотни прихожан. Остальные плотно стояли снаружи со свечами, озаренные общим светом и согретые общим теплом в ледяном воздухе осенней ночи, и слова проповеди, которую говорил падре Ривас, сплачивали людей еще больше. Их благочестие, любовь к своему людскому гнезду, к своим корням были, казалось, такими же видимыми и осязаемыми, как огоньки свечей и тепло человеческих тел. Давид погрузился в тяжелые сомнения. Да, у Коана хорошие информаторы и сотрудники, они нашли это село. Но разве не могли ошибаться? Они тоже всего лишь люди. А он тут тратит день за днем на бесплодные искания. Хосе, повар, реагировал на его речи совершенно естественно, то есть как на чушь. Ну, шесть пальцев на правой руке – и что? А вдруг Томас Мауд из другого села? А отсюда только послал рукопись, желая запутать след? Давид искоса взглянул на Сильвию, искренне внимавшую проповеди и неподдельно счастливую. Ах, вот бы и ему так! Наслаждаться неожиданными выходками жизни и не ломать голову над всякими тягостными загадками. Он в тупике. Представления не имеет, что еще можно теперь здесь делать. Вставая вместе со всеми и снова садясь, Давид решил, что ему остается одно: подчиниться общему течению жизни и делать то же, что другие.
– Как чудесно, правда? – тихо обратилась к нему Сильвия, блестя глазами.
Давид обернулся. Взгляды толпы концентрировались в одной точке. Он нашел в какой: на статуе святого Томаса.
– Да, чудесно.
Падре Ривас провозгласил:
– Ступайте с миром!
И многоголосый хор мощно откликнулся:
– Слава тебе, Господи!
Они вышли из часовни на площадку. Свечи догорели, растеклись по бумажной розетке.
– Ну что, понравилось? – спросил Иона.
– Изумительно, чудесно! – воскликнула Сильвия. – Мы так давно не были в церкви.
Да, со дня свадьбы, подумал Давид. И воздержался от замечания.
– Ну, честно говоря, мы тоже не больно часто сюда ходим, – признался Иона. – Наверное, если бы прихожане были поактивнее, то построили бы новую просторную церковь.
Догорающие свечи люди прикрепляли к камням, выступающим из стен древней романской часовенки, украшая огоньками маленькие углубления в них или, наоборот, острые выступы. Теперь она вся пылала под пиренейским небом, бросая вызов ночной осенней тьме. Зрелище поражало каким-то романтическим колоритом, напоминая о прочности времени, о связях людей друг с другом, смиряло душу.