– Ты сантехник?
Мой гость от изумления едва не выронил пиццу. Сумел спасти ее буквально в последний момент.
– Почему сразу сантехник? – не понял хода моих мыслей мужчина.
– Ну… Не знаю, кто может мне понравиться меньше сантехника, – пожала плечами я, сама не зная, почему озвучивала именно эту версию. Все-таки меньше всего Винсент походил на сантехника. Слишком уж холеный.
– Осторожней на лестнице. Она скользкая…
Иногда.
Ступени под ногами скрипели так, будто готовы были разломиться в любой момент. Один раз такое и случилось, когда я слишком уж сильно топала после рабочего дня. После этого я научилась невесомо порхать.
– Я работаю с безнадежными больными, умирающими. Помогаю… принять собственную судьбу, – все-таки решил открыть мне свою великую тайну мужчина.
Звучало более… респектабельно, чем сантехник и, если честно, куда страшней.
– И как тебе работа? – немного нервозно поинтересовалась я.
Совершенно не представляла, как именно можно помочь умирающим. Чем им уже поможешь? И как можно постоянно проводить время с теми, кто обречен? Так же и рехнуться недолго.
Винсент посмотрел на меня так, словно читал мысли. Хотя это и неудивительно, думаю, что все, кому он говорил о своей профессии, испытывали одни и те же чувства.
– Я помогаю тем, кому больше никто не может помочь, – отозвался он с мягкой улыбкой. – Подозреваю, ваш профессиональный путь тоже не выстлан розами. Трупы. Кровь. Мало кто выдержит подобное.
Как будто это одно и то же. На мертвые тела можно смотреть как на нечто абстрактное, просто часть головоломки. Что в них может быть пугающего? Ну, разумеется, если над ними не поработали некромаги.
– Смотреть на конечный результат не страшно, – произнесла я после недолгих раздумий. – Там ведь уже просто… Тела. Мясо. Поэтому я предпочитаю именно убийства. Если жертва жива, плачет, бьется в истерике, это сильно выбивает из колеи, нужно сказать.
Внезапно Винсент прикоснулся к моему плечу в каком-то странном, покровительственном жесте. Когда-то так делали родители, когда хотели поддержать, успокоить. Почему я вообще подпустила его так близко? Я ведь всегда ненавидела чужие прикосновения.
– Ли, живым свойственно бояться смерти, трупов… у тебя что-то сломано внутри, работает не так, как нужно, – осторожно произнес он, подбирая слова как жемчуг для ожерелья. Наверное, боялся, что начну кричать, возмущаться, говорить, будто со мной все в порядке.
Несколько лет назад так бы наверняка и поступила, но вот теперь мне уже стало самой абсолютно ясно: в моей голове все совершенно не так, как должно быть. Сломана. Безнадежно сломана.