Пока я обдумывал все это, Блейк Скотчер вдруг заговорил быстрее. «С чего бы это?» – удивился я.
Поймите, я рассказываю вам эту историю именно так, как она происходила со мной, однако это трудно. Все равно я должен постараться.
Итак, впечатление было такое, будто братец Блейк занервничал, но почему? Неужели моя задумчивость показалась ему слишком долгой и глубокой? Или он шел на встречу со мной, полагая, что я брошусь за ним к смертному ложу Скотчера с криками «Все прощено!», и его смутило отсутствие подобной реакции?
– Если вы в силах переступить через себя и нанести Джозефу визит, то, может быть, согласитесь написать ему? – продолжал между тем братец Блейк, который с каждым новым словом тарахтел все быстрее. – Я не смею обращаться к вам с подобной просьбой, но для него это было бы такое облегчение. Если вы не можете сказать ему, что прощаете его, то, может быть, хотя бы пожелаете ему спокойного перехода в мир иной? Только если это не затруднит вас, конечно. Вот, возьмите мою визитку. Вы можете направить письмо на мой адрес, я сам передам его Джозефу.
И в эту минуту Блейк Скотчер исчез, словно его никогда и не было на свете. Что, в сущности, чистая правда!
Не смотрите на меня так, джентльмены. Если б я сразу все объяснил, то разрушил бы драматический эффект повествования. А мне хотелось, чтобы вы прожили это событие вместе со мной, так, как я проживал его впервые. Представьте теперь, что испытал я, когда Блейк Скотчер протянул мне свою визитку и манжет на его руке поехал чуть-чуть вверх, обнажив ту часть запястья, которая отличалась цветом от кисти руки, лица, шеи. Борода, смуглая кожа, грубый голос обманули меня, но чем дольше я сидел и думал о случившемся, тем крепче становилась моя уверенность в том, что человек, покинувший кофейню на Куинс-лейн, никакой не Блейк Скотчер, а его беспутный старший брат – ложный Блейк, как я не раз называл его с тех пор, причем с большой теплотой, поверьте. Глаза, очертания фигуры, шея… Ну, конечно, это был сам Скотчер! Джозеф Скотчер. Если я не распознал его раньше, то лишь потому, что на десять тысяч человек едва ли найдется один, кто додумается сыграть роль родного брата с целью подтвердить выдуманную им же самим сказку о собственной кончине.
Несколько месяцев спустя до меня дошел слух, что Айрис вышла за парня по фамилии Гиллоу, Персиваль Гиллоу – нездоровый выбор, что и говорить: все в один голос твердили, что ее муженек вечно пьян, во хмелю поднимает на нее руку и недалек тот день, когда все это плохо кончится. Вне всякого сомнения, Гиллоу просто разжалобил Айрис примерно так, как до него это сделал Скотчер.