– Неужели?
– Oui.
– Вы хотите сказать, что у нее были причины желать, чтобы Скотчера похоронили в закрытом гробу?
– Нет. К его похоронам все это не имеет никакого отношения. А вот к мадемуазель Клаудии имеет, причем самое непосредственное, почему у нее и были основания проломить череп уже мертвому Скотчеру. Однако нет никакого смысла в том, что Скотчер, которому полагалось тогда быть уже мертвым от стрихнина, был, оказывается, жив и молил о пощаде! Так кто же тут лжет? Софи Бурлет? Нет, не думаю. Клаудия Плейфорд? Нет! Будь Скотчер жив, у нее не было бы ни малейших оснований нападать на него с дубинкой, и она этого не сделала бы.
– Китайская грамота какая-то, – сказал я.
С этими словами я встал, подошел к окну и открыл его. Вид ровного зеленого газона в раме деревьев немного успокоил меня; я уже давно обнаружил, что, слишком заглядевшись в оживленные зеленые глаза Пуаро, я неизменно утрачиваю душевное равновесие.
Поразмыслив, я продолжил:
– Из того немногого, что мне удалось уразуметь, получается, что вы верите Софи Бурлет, но и Клаудии Плейфорд тоже?
– Да, я верю сиделке Софи. Но и находки дознания я также не подвергаю сомнению.
– В таком случае представляется вполне очевидным, что… – Я сделал паузу, не зная, какие подобрать слова. – Когда человек уверен, что две взаимоисключающие вещи – правда, то не следует ли ему, не отрицая правдивости одной из них, спросить себя, нет ли какого-то третьего обстоятельства, о котором он еще не успел подумать и которое могло бы примирить два вышеназванных?
Судя по мине, которую скорчил Пуаро, он в этот момент скрипел зубами, хотя этого не было видно из-за усов.
– Прекрасная идея, Кэтчпул, однако ни одно обстоятельство в мире не докажет, что Джозеф Скотчер мог быть и жив, и мертв в одно и то же время.
– Разумеется. Говоря о двух взаимоисключающих вещах, я имел в виду совсем другое: то, что Софи Бурлет не лжет, в чем вы, кажется, убеждены, и что у Клаудии Плейфорд не было бы никаких оснований разбивать Скотчеру череп, если б он не умер.
– Кэтчпул! – закричал Пуаро, сильно напугав меня.
– Да? С вами всё в порядке?
– Замолчите. Закройте окно! Подите сюда и сядьте. – Он был необычайно взволнован. Я вернулся к своему стулу и сел, как мне было велено, надеясь, что не успел позволить себе слишком большую вольность.
Пять минут мы сидели молча. Время от времени губы Пуаро двигались. Я мог поклясться, что в какой-то момент слышал, как он бормочет про себя:
– Закрой ящик без ящика, – но он этого не подтверждает…
Я ждал. Становилось скучно. Я уже готов был возмутиться, когда Пуаро встал, подошел ко мне, взял мою голову обеими руками и крепко поцеловал в макушку.