Сперва перед нами стояла задача показать, что разные образы, существующие в разных уголках земли, соответствуют ограниченному набору шаблонов. Теперь нужно объяснить, почему так происходит. Для этого мы займемся так называемой экспериментальной теологией. В контролируемых экспериментах мы придумываем новые концепции и смотрим, действительно ли выстроенные по такому шаблону образы запоминаются или передаются лучше других.
Эти эксперименты мы с психологом Джастином Барреттом проводим уже довольно давно. Современное объяснение концепций сверхъестественного, основанное на антропологических данных, позволяет дать довольно точный психологический прогноз. Культурные понятия – это продукт отбора. Они выдерживают многократные циклы усвоения и передачи почти в неизменном виде. Для этой сохранности имеется одно простое условие – запоминаемость. Поэтому мы с Барреттом сочинили достаточно стройные сюжеты, внедрив туда как противоречия онтологическим установкам, так и согласующиеся с онтологическими представлениями элементы. Разница в запоминаемости между этими двумя видами информации покажет, насколько значимы в данном случае противоречия. Разумеется, мы использовали только незнакомые испытуемым сюжеты и концепции. Если я расскажу вам про семимильные сапоги, говорящего волка, прикинувшегося бабушкой, или про женщину, которая после явления ей ангела произвела на свет воплощение бога на земле, вы вспомните их потом моментально. Не потому, что они упоминались в рассказе, а потому, что были изначально вам знакомы. Мы же задавались целью проследить, как откладывается в памяти, искажается или отбрасывается незнакомый материал.
Запоминание, противоестественность и странности
Как ни занимательны результаты подобных экспериментов, технические подробности их проведения, как правило, довольно скучны. Поэтому я кратко расскажу о самом главном, касающемся непосредственно нашей темы. Первое сделанное нами открытие заключалось в том, что противоречия и переносы свойств оказались более живучи, чем обычный материал. В долговременной памяти (с извлечением спустя месяцы) противоречия сохранялись гораздо лучше. В искусственных условиях эксперимента люди припоминали описания предметов, людей и животных, содержавшие противоречие интуитивному ожиданию, гораздо лучше, чем «непротиворечивые» образы. Противоречия выделяются, они не отвечают ожиданиям и потому вызывают удивление. Если предложение начинается со слов «один стол…», вы вряд ли рассчитываете услышать в качестве продолжения «грустил, когда люди уходили из комнаты». Это одна из причин, по которым такие сочетания запоминаются. Но не единственная. Вдобавок к этому мы с Барреттом выяснили, что противоречия онтологическим представлениям – как мы уже видели на примерах шаблонов сверхъестественных концепций – запоминаются лучше, чем «простые нелепости», как мы их назвали. Например, образ «человек, который проходил сквозь стены» (онтологическое противоречие) в целом вспоминался лучше, чем «человек с шестью пальцами» (нарушение ожиданий, но не тех, которые определяют онтологическую категорию ЧЕЛОВЕК). «Стол, которому становилось грустно» вспоминался лучше, чем «стол, сделанный из шоколада» (тоже неожиданно, но противоречие не онтологического порядка).