– Ну-ка, орлы, по одному и без запинки. Ника – какая она?
Парни переглянулись, глупо заулыбались, Кирилл стал яростно чесать щеку.
– Блин, укусил кто-то… бли-ин… куса-ают…
– Ну! – поторопил их Игорь.
– А чё сказать? Ну, она…
– Она встречалась с кем-то в школе? Даша сказала, у нее какие-то бурные истории были…
– Да не… – Паша махнул рукой. – Она… часто… это… Ее нет… она на сборах… и там… это… она вообще… учится… хорошо…
– Ага… – закивал Кирилл. – Хорошо учится… она… и на сборах… по лыжам…
– Как же вы плохо говорите, мальчики! – усмехнулся Игорь.
Пацаны недовольно переглянулись.
– Чё?
– Да ладно, проехали. Ну, то есть вы не знаете, не слышали никаких историй про Нику с… какими-то парнями… Никто из вас из окна не прыгал из-за нее, никто вены не резал…
– Из нас? – переглянулись пацаны.
– Не из вас лично. Из… ваших школьных… гм… друзей-товарищей… Никто с ней не спал и не прыгал из окна потом, я так понимаю?
– Это Даха наболтала? – Кирилл неожиданно просто затрясся от смеха. Длинное худое тело его при этом заходило в разные стороны. – У нее фантазия… ваще… ну ваще…
Паша, наоборот, нахмурился.
– Ну, это… Не… Это вранье… Я могу… Я вообще… Не-е… Не было… Даха… ваще… Даха ваще…
Игорь, которому было важней всего услышать это, не мог при этом не удивляться, разговаривая с мальчиками. Ведь им по шестнадцать лет, и ребятам в его сценарии – столько же. Если принять, что перед ним сейчас два очень разных и вполне среднестатистических подростка, «корректная выборка», как сказали бы социологи, то его сценарий можно одним щелчком отправить в корзину. И сесть переписывать заново. Он писал о таких подростках, какими были его друзья и он сам, двенадцать лет назад. Или каким они себе казались. Но по крайней мере они умели говорить. Эти – нет. Возможно, они умеют писать – пишут в социальных сетях комментарии, спорят, философствуют. Возможно, пишут так же, как говорят. Можно надеяться, они научатся говорить чуть позже. Или уже не научатся. Поступки их назвать инфантильными нельзя. Они просто не совершают поступки. Они инфантильны до идиотизма. Не случайно – любимая, повторяющаяся, бесконечно смешная им самим шутка: «Ты – дебил?» Это смешно всегда. Они повторяют ее с утра до вечера. Игорь даже перестал ее слышать. Это как цикады. Ты дебил? Ты дебил? Ты – дебил…
Дебил – настоящий дебил он, Игорь. Он послушал Даху. Хорошо назвали ее мальчики сейчас. Она – Даха, не Даша. Послушал, купился… Если бы на красоту. А то – пожалел! Ноги у нее толстые, не сходятся внизу, кривые, шея толстая, глаза навыкате, мальчики ее не любят. Зато он полюбил, на поляне, среди шалфея и стрекоз… Дашу, которая из зависти оболгала Нику, а он, умный, взрослый, тонкий, который пытается людям рассказывать о них же самих, – повелся. Черт!..