Он вытер ладонью влажное лицо. Спина, особенно плечи, шея, лицо — горели, пропеченные докрасна (он дрых в саду в одних шортах). Ладно, не в первой. Подошел к колодцу, откинул крышку, смайнал ведро…
Надо же, хрень какая привиделась… Хотя почему — хрень?
Он напился холодной колодезной воды: пил жадно, закинув голову, прямо из ведра, затем, утолив жажду, опрокинул на себя, на разгоряченную голову, на обожженные плечи… Кое что из его недавнего горячечного сна соответствует действительности, вот только финал у той годичной давности истории совершенно иной. Прошлым летом их часть была задействована на проческе сунженского леса (дело было примерно на том самом участке местности, который ему так явственно привиделся). Из их роты наскребли всего два десятка воинов; в остальных ротах случился примерно такой же расклад. На бумаге боевую задачу выполнял полк мотострелков, на деле — полторы роты. При четырех офицерах. А задачу — выполни, хоть тресни.
Вперед, «говядинка»!
В зеленку — без саперной разведки!..
Тот день сам Краснов смутно помнил. Вот не ранило его тогда, не контузило… но как будто кусок пленки засветился, выгорел именно т о т конкретный эпизод.
Ребята рассказывали, — кто со стороны видел — что они чесали через подлесок, шли от балки на юго запад, постепенно углубляясь в зеленку. Развернулись в цепь; Краснов находился на левом фланге; действительно, жарковато было, стоял знойный день, вот как сегодня… Все бойцы в брониках, в касках — замкомроты Шинкаренко сказал, что лично прибьет любого, кого увидит без каски на кумполе. Здесь же держался и Измайлов, они обычно старались, когда была возможность, держаться именно вместе, благо служили в одной роте.
Продвигались медленно, сторожко. Зырыли под ноги и старались не топать по проложенным через зеленку тропам, чтобы не нарваться на протипопехотку или на растяжку.
В какой то момент спустились в очередную ложбинку и вышли к заросшему камышом озерку, в которое впадал ручей. Измайлов отцепил фляжку. Краснов свою тоже ему передал. Земеля метнулся к ручью, набрать холодненькой водицы — хотя такие вещи и не приветствовались…
А там, по закону подлости — растяжка.
И нет Измайлова, царство ему Небесное…
— Солдат, тебя Ганка искала, — уже вечером, около восьми, заявил Коля Николаша.
— Ты бы женился на ней?! Она хорошая. Она мне бумажку дала, — он достал из кармана древнего, местами заштопанного пиджака, одетого на голое тело, скомканную купюру (это была пятисотрублевка). — Коля бумажку маме отдаст. Зачем Коле деньги? Колю за деньги побили.