Но есть вопросы, которые продвигают любое общение и помогают решить проблему. Как правило, они информативны сами по себе. Услышав такой вопрос, мы четко понимаем: человек, который задает его, немало потрудился над точной формулировкой. Вопрос бывает интересен сам по себе, как хорошая пьеса. Он удивляет, будоражит, заставляет задуматься над ответом.
Например: «Ты сказал, что завершил статью в престижный журнал. Я только что обнаружил статью на эту же тему в другом журнале. Тебе переслать?»
Или: «Год назад на корпоративе вы сообщили, что собираетесь научиться играть на гитаре. И сегодня вы пришли с гитарой. Мы услышим что-нибудь в вашем исполнении?»
Или: «Вы поехали в отпуск на Север, чтобы увидеть полярное сияние. Я однажды видел его и был глубоко разочарован. А у вас какие впечатления?»
Или: «Вы жалуетесь на то, что руководитель вами недоволен. А я заметил, что он часто ссылается на вас и рассказывает о ваших проектах с энтузиазмом. Может, вы ошибаетесь?»
Или – обращение к залу: «Друзья, в прошлом году мы с вами договорились взять несколько вершин. Вот этот слайд. Могу сразу сказать, что три из пяти пунктов плана мы перевыполнили, а вот два нам не удались. Кто может их назвать? Кто хочет эту ситуацию прокомментировать?»
Или – при приеме на работу нового сотрудника: «Вы написали в своем резюме, что любите аккуратность и ответственность. Однако вы пришли на собеседование с опозданием на 10 минут. Как одно сочетается с другим?»
Примеры можно приводить бесконечно. Технология проста: надо включить в «тело» вопроса информацию, которая доказывает, что вы не просто спрашиваете для галочки, а потрудились что-то узнать, какие-то факты сопоставить друг с другом. Еще лучше, если первая часть вопроса вступает в противоречие со второй. Это и есть пьеса! Это вопрос, на который нельзя не ответить. На него хочется отвечать!
Мне везло в жизни неоднократно. Один из таких случаев – работа с Владимиром Яковлевичем Ворошиловым, автором и создателем знаменитой телевизионной интеллектуальной игры «Что? Где? Когда?». Собственно, работой это назвать нельзя. Я по своей воле несколько раз ночью в комнате молодежной редакции Центрального телевидения помогала ему разбирать мешки писем с вопросами. Владимир Яковлевич освобождал от разных разностей три больших письменных стола, поясняя: на один стол мы будем класть те письма, которые нам точно неинтересны (корзина), на второй – те, над которыми следует подумать, а может быть, переформулировать сам вопрос, а на третий – те, которые точно войдут в программу. Я старательно принялась за работу. И очень быстро поняла, что никак не могу угадать реакцию мастера. Все вопросы, положенные мною на столы «надо подумать» или «точно берем», он отправлял в «корзину». Зато самодельные детские пинетки (вопрос телезрительницы был: «Как называется этот способ вязки?»), которые я положила в корзину, Ворошилов ловко выудил и отправил в номинацию «точно берем». Я замерла в полном недоумении. В магазинах тогда было шаром покати, и я как молодая мама уже научилась вязать детям шарфы, носки и даже кофточки, поэтому вопрос мне показался неинтересным. Однако учитель посмотрел на меня своим цепким взглядом и сказал: «Пинетки, Нина! Представляешь, как они обалдеют от этих детских пинеток! Они же парни. Вопрос, конечно, надо переформулировать. Но эти пинетки мне нравятся!» Уже светало. К утру на столе «точно берем» у нас было всего шесть претендентов, а стол-корзина был завален доверху. Ворошилов посмотрел на меня и спросил: «Ну и каков мой главный принцип отбора вопросов? Как думаешь?»