От академичности Эмери и Бартеза не осталось и следа. Обоих захватил азарт боя, и они уже некоторое время неистово рубились к вящему восторгу публики. Оба успели нанести друг другу по несколько легких ран.
Активность барона дю Плине заметно снизилась. Дышал он уже с хрипом, с запястья правой руки капала кровь. Еще одна рана была видна на груди — вокруг нее расплылось красное пятно, но сказать что-либо о серьезности ранения было нельзя. Тем не менее в этой паре, скорее всего, чаша весов стала клониться в сторону эльфа.
Рибейк снова бросился атаковать, но в его движениях уже не было первоначальной резвости. Он все же сумел достать меня в правое плечо, и его лицо озарилось секундной улыбкой при виде окрасившей мою рубашку крови. Но рана была пустяковая и только разозлила меня. В следующей же сшибке я ответил уколом в предплечье.
Не подав виду, что даже почувствовал укол, виконт ловко перехватил шпагу в левую руку, батманом сбил мой клинок в сторону и попытался нанести удар под руку. Но я парировал и изо всех сил ударил по слабой части клинка противника. В некоторых фехтовальных школах этот прием называется «кроазе» и в идеале приводит к потере соперником своей шпаги. Де Рибейк сумел удержать свое оружие, несмотря на исказившую лицо гримасу боли. Пришлось ему снова отступить и вернуть шпагу в правую руку.
После этого я провел несколько атак с разных направлений, неизменно при этом заставляя противника как можно больше работать раненой рукой. Если у виконта и возникли при этом какие-либо трудности, то заметно это не было никак. Он даже снова взвинтил темп, обрушивая на меня шквал своих атак. При этом еще успевал осыпать меня ругательствами, явно недостойными уст благовоспитанного дворянина.
То, что случилось в следующий момент, я никак не могу объяснить. Видит бог, я не хотел убивать противника и этот удар совершенно не готовил. И не выцеливал никакую часть его тела. Хотя позже не один раз приходилось слушать восторги о моей якобы блестящей контратакующей комбинации. На самом деле я не знаю, как это получилось. Я парировал атаки де Рибейка и в какой-то миг просто распрямил руку со шпагой, совершенно не успев сообразить, для чего это нужно. Словно кто-то другой направил мою руку. Виконт продолжал двигаться вперед и сам буквально нанизался на мою шпагу. Острие клинка вошло прямо в глаз.
Толпа пораженно охнула и через мгновение, когда бездыханное тело виконта рухнуло на мостовую, разразилась радостными криками. Оставалось только надеяться, что большинство зрителей действительно симпатизировали мне…