Старик шел особенно осторожно — неведомая опасность подстерегала его впереди — и думал особенно старательно, но не мог придумать ничего, что хоть как-нибудь объяснило бы тревожащую тишину деревни.
Дойдя до нужного места, он трижды кинул в темноту пронзительный свист ночной птицы — никто не отозвался. Тогда Старик крадучись, готовый каждое мгновение метнуться прочь и слиться с землей, пробрался на деревенскую площадь. Вокруг смутно маячили силуэты хижин; нигде ни огонька. Пренебрегая опасностью, он тихо позвал:
— Гвидо! Айяно!
Тишина. Не откликаются его друзья, его сверстники, такие же, как он, старики-охотники, ставшие партизанскими связными. Никто не откликается.
Старик постоял в тени хижины, подумал и решился на крайность.
— Момо! — позвал он. — Момо!
Тишина.
Он зажег фонарик, чиркнул острым лучом по площади; луч наткнулся на что-то, чего здесь никогда не было, не могло быть — и замер. Старик подошел поближе и узнал белую бороду Момо, залитую кровью; потом заметил раскрытые глаза Момо и прикрыл ему веки пальцем; наконец увидел распластанную грудь Момо; он склонился пониже и понял, что у Момо вырвано сердце.
Старик лег рядом с Момо, прижался к земле и из последних сил вцепился в нее пальцами, чтобы не сорваться. Ему казалось, земля бешено вертится и вот-вот скинет его; что-то похожее рассказывали про вращение Земли ребятишки, ходившие в школу, но ведь то были сказки для детей!
Он знал всех зверей, и тварей болотных и речных, и птиц, что питаются падалью; ни один из хищников не мог так осквернить труп. Но кто же мог? Кто мог вырвать и унести сердце Момо? Сердце Момо — да ведь это целая легенда, а легенда — душа народа. Не было на свете сердца нежнее и мужественнее, чем сердце Момо.
Они были еще совсем мальчишками — он, Гвидо, Айяно, а Момо был так же стар, так же мудр и белобород; казалось, время не тронуло его. Момо наравне со всеми участвовал в охоте, на праздниках прыгал через костры не хуже молодых и без одышки пробегал десять раз вокруг деревни. Все уважали Момо за мудрость и мужество; все любили Момо за то, что он до глубокой старости сохранил силу, удаль и веселость.
Они были мальчишками, когда началась война. Их отцы ушли защищать Лоринганию и не вернулись. А разве мальчишка без отца постигнет ремесло охотника, рыбака, рудокопа, разве привяжется к родной земле? Момо стал отцом всех деревенских мальчишек, родным отцом. И отцом, и учителем, и примером для подражания.
Они были мальчишками, а о нем уже ходили легенды.
Момо только что взял в дом молодую жену, когда в соседней деревеньке вспыхнул мор. Люди сгорали за ночь и лежали по земле с черными раздувшимися лицами. Никто не осмеливался подать заболевшему напиться. А трупы начали гнить, хищные птицы могли разнести заразу по всей стране. И Момо пошел в ту деревню, кормил детей, подавал воду больным, жег трупы на большом костре, и мор ушел. А Момо долго еще сидел в джунглях и проверял себя: не затаилась ли в нем болезнь?