Обрезая концы, которыми наш баркас крепился к судну, матросы, совсем недавно боявшиеся капитана, освистывали его и обзывали подлыми словами, а меня мутило от гнева и отвращения к этим мерзавцам. Ведь низость же, самая настоящая низость – загнать среди ночи собратьев-христиан в баркас и отправить их на верную смерть, но еще бо́льшая – получить от этого удовольствие. Впрочем, капитан, человек достойный и гордый, сохранял невозмутимость и ничем на их издевки не отвечал. Мне показалось даже, что он не видит в предстоящем ничего необычного, что для него оно – просто часть пути к дому. Сузив глаза, он вглядывался во мрак ночи, словно рассчитывая узреть светлую линию, следуя которой мы беспрепятственно достигнем Англии, – капитан словно карту читал в темноте, клянусь.
Когда баркас отходил от «Баунти», я услышал громкий всплеск и, обернувшись, увидел в свете факелов, что пираты сбились в шумную толпу у кормы корабля и выбрасывают что-то через те самые иллюминаторы, мимо которых я тысячу раз проходил, направляясь к капитанской каюте. Груз, от которого они избавлялись, с шумом падал в воду под веселые крики тех, кто остался на палубе.
– Что они делают? – спросил я у мистера Нельсона, ботаника, который, привстав и прищурившись, наблюдал за происходящим. – Похоже, выкидывают что-то хорошее.
– Бесценное, Турнепс, – ответил он, гневно выпячивая нижнюю челюсть. – Неужели ты не понимаешь? Хлебные деревья. Эти псы топят их в море.
Я разинул от удивления рот и повернулся к капитану, однако света было слишком мало, и различить мне удалось лишь его очертания. Капитан подался всем телом к кораблю и смотрел на него.
– Это же преступление! – в испуге закричал я. – Кошмарное – после всего, что мы пережили. В конце концов, мы же за ними сюда и пришли, ведь так? Ради чего мы столько раз рисковали жизнью? Из-за чего оказались здесь, посреди проклятого океана, если не из-за чертовых хлебных деревьев?
Мистер Нельсон всхрапнул, низко и грозно, – готов поклясться, я ни разу еще не видел его таким разгневанным. Он всегда был человеком до крайности мягким, радовался любой возможности уткнуться носом в свои растения. Но сейчас, увидев, как саженцы, которые он рачительно взращивал, походя обрекают на погибель, готов был спрыгнуть в воду, доплыть до корабля и вступить в рукопашную с каждым, кто ему попадется на палубе.
– Их повесят! – сказал кто-то из сидящих у противоположного борта баркаса, кто именно, я не понял.
– Все до одного под суд попадут, – сказал кто-то еще.
– Да только мы того не увидим, – отозвался знакомый мне низкий голос – голос мистера Холла. – Мы к тому времени на дно пойдем, рыбам на ужин.