— А что про него знать? — обрадовался вдруг Симон. — Тут он, в Сергиевом Посаде.
— Как это, тут?! — встрепенулась Дежкина. — Где?
— Да при храме. Я его переводчиком устроил. Он же филолог, МГУ закончил.
— Постойте, постойте, не торопитесь. — Дежкина замахала руками. — Вы по порядку. Как он тут оказался?
— Да я его и привез. Встретил года полтора назад на улице, даже не узнал сперва. Спился совсем, облик людской потерял. Ходил возле метро, у прохожих попрошайничал. Даже не узнал меня сначала. Ну я его бутылкой приманил, сюда привез. А тут мы его заперли в подвале, вымыли хорошенько, потом кормили только постным месяца два, пока он молить нас не начал, чтобы выпустили. Мы его не выпускали, конечно, еще месяц. Потом только разрешили по территории монастыря ходить. И только к середине лета он стал в город выходить. Снял комнатку тут неподалеку, монастырь платит ему немножко, а он переводчиком при гидах. Если хорошо себя вести будет, пойдет в семинарию русский язык преподавать.
— «Хорошо вести»! — Дежкина никак не могла понять, серьезно этот человек говорит или шутит. — Да вы знаете, что мы за это и вас посадить можем в тюрьму, и всему вашему монастырю кучу неприятностей устроить! Насильно посадить человека в подвал и держать на хлебе и воде!
— Ну конечно. — Монах с ухмылкой посмотрел на Клавдию. — Лучше было оставить его там, возле метро, попрошайничать. Глядишь, уже и издох бы к этому времени где-нибудь на свалке. Да вы лучше у него спросите, в обиде он на меня, что его сюда заманил, или нет. Если в обиде, я сам в тюрьму приду.
— Спросим. Обязательно спросим. — Клавдия достала из сумочки несколько фотографий Корытова и протянула Симону. — Этого человека никогда не доводилось встречать?
— Нет, вроде не доводилось. — Симон одну за другой вернул снимки Ирине. — Не помню.
— Ну хорошо, а на это вы что скажете? — Клавдия протянула ему еще несколько снимков.
Симон взял, начал было рассматривать и вдруг побледнел.
— Что это? прошептал он, глядя на Дежкину испуганными глазами. — Зачем вы мне это показываете?
Руки у него начали трястись. Он аккуратно положил фотографии на скамейку и отодвинул от себя, как будто эта пачка снимков представляла для него какую-то опасность.
— Это что? — тихо спросил он. — Кто-то раскапывает могилы на нашем кладбище?
— Вы же сами хотели знать, зачем мы здесь. — Клавдия вдруг пожалела, что так грубо обошлась с ним. Хотя, может, он просто играет. А если так, то он очень хороший актер. — Эти люди были убиты двадцать лет назад и закопаны в чужой могиле. Их раздели догола, бросили в незарытую могилу и засыпали землей. Дядю Гену убили три года назад. А три дня назад была убита Мария Даниловна Шилкина. Мы знаем, что закопали этих людей те двое рабочих, которые обкладывали мрамором могилу. Одного из них звали Гена, а имени второго не помнят. Оба этих рабочих были на похоронах. Фотография, которую мы вам показывали в самом начале, на которой вы узнали себя, и есть с тех похорон. Что вы на это можете сказать?