Он встал с крыльца, подошел к калитке, постоял еще пару минут в легкой задумчивости и решительно открыл дверь. Выйдя за ворота, Владимир повернул налево.
На небе все также сияла огромная луна, серебря листья причудливых фруктовых деревьев и цветущих кустов. Пели ночные цикады. Перед глазами то и дело мелькали чьи-то белые и цветные силуэты – это огромные бабочки, стрекозы и жуки с плотными, отливающими бронзой крылышками, косились на Владимира почти человеческими глазами, они спешили по своим делам. На ветке с цветущим жасмином Владимир увидел еще одну необычную бабочку. Он зачарованно смотрел на знакомые черты. Где он мог видеть подобный образ? Прикрыв плечо золотистым крылом, на него огромными темными глазами смотрела копия картины знаменитого Нидерландского художника Яна Вермеера Делфтского. Тот же нежный лик, та же голубая повязка на голове, те же золотистые концы из-под голубой материи и, наконец, такая же жемчужная серёжка в маленькой мочке уха… Кроткий и нежный взгляд вермеерской красавицы заставил Владимира открыть рот и с глупой улыбкой пялиться на это изысканное чудо.
В гуще цветов багровой магнолии восседала другая бабочка. Вес тяжеленького тельца прогибал легкую цветочную ветвь. Ее лик был точной копией цыганки Франса Халса… Это был простонародный, веселый, почти залихватский образ. И сама бабочка отличалась какой-то коренастостью и плотными формами. Она не была похожа на аристократическую красавицу – лохматая черная голова, короткий нос (у Владимира кружилась голова – у бабочки был человеческий нос), круглое лицо выдавали в ней простолюдинку. Она и улыбалась также – чуть лукаво, открыто, непринужденно. Невзрачные, почти мотыльковые крылья отливали размытым терракотовым оттенком. Она деловито собирала нектар с цветов магнолии и ловко наполняла им керамический кувшинчик, зажатый меж полненьких ножек, обутых в деревянные башмаки с медными пряжками.
На ветке цветущей яблони образовалось другое маленькое чудо. Вернее их было несколько. Рядом с кипенно-белыми цветами восседали маленькие крылатые рембрантовские Саскии. В бледно зеленых, чуть перламутровых крыльях куталась рыжеволосая Саския в костюме Флоры. На милой головке красовался цветочный венок. Ниже шла Саския, похожая на Данаю – тонкие, почти прозрачные крылья прикрывали обнаженное, полное тело, покоящееся в колыбели из двух или трех яблочных соцветий. Рядом с ними восседали чуть беременные, рыжеволосые Саскиии – одна в красных бархатных крыльях, другая в синих, с золотыми пятнами… Все крылатые Саскии смотрели на Владимира распахнутыми голубыми глазами и нежно улыбались, дрожа припудренными пыльцой, крыльями.