Позади он обнаружил дубовый шкаф. Руки потянулись к створкам. Створки распахнулись – внутри оказалась одежда. На плечиках висели сюртуки – два из шалона[46] и три камлотовых[47]; несколько брюк, твиновые[48] охотничьи пиджаки; три фрака – один из тонкого синего сукна с золотыми пуговицами, и два черных – из бархата; парчовые жилеты и много другой роскошной одежды. Стопка чистых рубашек лежала слева от костюмов, тут же разместились галстуки, шейные английские платки, шляпы и шелковые, блестящие цилиндры. Он извлек пару рубашек – они поражали тонкостью ткани, изысканным кружевом, модным фасоном, пастельной палитрой цветов и нежных оттенков. Такие рубашки он покупал себе в парижских салонах, на Кузнецком мосту в Москве или на Невском. Внизу стояли коробки с обувью.
Через десять минут Владимир с удовольствием разглядывал свое отражение. Он вновь нравился самому себе. На нем отлично сидел модный шалоновый сюртук песочного оттенка. Муаровый жилет, светлые, строгого покроя брюки, лощенные ваксой, узконосые штиблеты, кожаные перчатки в тон пиджаку, трость с золотым набалдашником и фетровая бобровая шляпа тонкой выделки дополнили весь ансамбль. Лицо казалось свежим и отдохнувшим, серые глаза сияли, роскошные волосы лежали мягкими кудрями.
Он собирался уже покинуть ванну, как взгляд случайно упал на мозаичный пол уборной. Каменные плитки были густо заляпаны подозрительными красно-бурыми каплями.
Дорожка из капель шла к самой купальне. Владимир осторожно подошел к объемистой ванне, поднялся на ступеньку и заглянул вовнутрь.
– Черт, опять здесь это! Ну, сколько можно? Меня сейчас стошнит! – крикнул он.
Купальня до самого верха была наполнена кровью! Багровые пятна заляпали края и поручни, лужицы крови растеклись и по полу. Владимир пошатнулся и зажмурил глаза. Пространство дрогнуло, послышался чавкающий, сосущий звук, где-то внизу открылась невидимая крышка – и вся кровь с шумом унеслась в широкую подземную воронку. Владимир открыл глаза – ванна оказалась пустой и чистой, отмытым и влажным выглядел и мозаичный пол, банные полотенца лежали аккуратной стопкой. Во всем царил порядок и свежесть. Было такое ощущение, что пришла невидимая горничная и навела в этой комнате идеальную чистоту.
– Возможно, я – ханжа и слишком брезглив. Но, право, господа, вот так-то ведь гораздо лучше! – ухмыльнулся Махнев, – а, впрочем, пардон, я кажется, снова забываюсь.
Он вернулся в спальню и только тут заметил кружевной парасоль Полин. Зонтик валялся рядом с кроватью. «Странно, ведь я вчера шел лишь за тем, чтобы отдать его хозяйке. Я точно помню: на входе в зловещий дом зонт был со мной. Как же получилось, что он снова у меня? Разве я не отдал его горничной? Как ее имя? Анетт! Ума не приложу. Ладно, отдам при случае», – он поднял зонтик и сунул его в шкаф. «А хороша была белокурая чертовка Анетт, да и Акеми тоже недурна…» – постояв пару минут в задумчивости, Владимир тряхнул кудрями и направился к выходу.