– Вот погоди, скоро Ольга приедет!..
На поминках одна из снох сказала:
– Конечно, мама была нелёгкой, но нашёлся человек, который свернул её в бараний рог!
Ольга, хотя и забивала бабку матом, ухаживала за ней отменно. Сама чистюля, она не выносила беспорядка и грязи вокруг. Вставала рано. Готовила бабке завтрак, а заодно и обед, стирала, мыла полы, мыла и кормила пробудившуюся Евдокию. Бабка у неё сидела, как наливное яблочко: румяная, чистая, и всё вокруг неё было чисто. Лера ни разу не ощутила специфического запаха больного человека. Да, свой хлеб Ольга отрабатывала честно. Она вообще отличалась патологической честностью.
Приходит Лера однажды и видит Ольгу красной, с вытаращенными глазами. «Представляешь, Евдокия заснула после завтрака, а я стала вытряхивать грязный пододеяльник. И как оттуда посыпались деньги! Я стала считать, но вижу – много. Я быстрей звонить Лене, снохе, – приезжай, Лена, скорее, я у Евдокии деньги нашла!» «Ну и где же эти деньги?» – спросила Лера. «Так Лена увезла, сто тысяч оказалось!» Рыжая Лилька назвала после этого Ольгу дурой, а сноха с сыном вскоре поменяли старую машину на новую.
Лера знала примерную канву её жизни и понимала, что работа «жопомойкой» для неё – падение с большой высоты. Именно так сказал Ольге бесцеремонный знакомый, побывав у неё:
– Как низко вы пали.
На что находчивая Ольга ответила:
– Жизнь заставит и сопливого целовать.
Лера помнит юную Ольгу милой и скромной тайной красавицей. Тайной, потому что она не знала тогда о своей красоте, забитая обстановкой, в которой росла. Да и красота её не приобрела ещё тогда законченности, будущей чёткости, в ней всё как бы просилось в завтрашний день. Она была тёмной шатенкой со светлыми глазами.
Не одарённая способностями и большим умом, но имея малый, практический, Ольга обладала семейной чертой – характером. Красота в сочетании с характером вознесли её на должностные высоты в родном городишке. Не имея образования, работала судебным исполнителем, заведовала отделом кадров на фабрике, затем общим отделом в местной администрации, затем – районным загсом. Пятнадцать лет, вплоть до пенсии, пробыла она на этой должности, и все пятнадцать лет блистала под марш Мендельсона на торжественных регистрациях, сама краше всех невест. В пятьдесят была настолько хороша, что имела тридцатипятилетнего любовника. Правда, эти годы она пребывала блондинкой. Те, кто не знал её в молодости, считали этот окрас натуральным – белая кожа и светлые глаза способствовали тому. Мужья подруг, толпившиеся вокруг неё, отвечали ревнивым жёнам: