Покурив на берегу реки, Мячиков снова пошел к дому. У крыльца остановился, также пристрастно, по-хозяйски стал осматривать замусоренный двор. «Не та это нота, — думал Степан, — люди будут судить о хозяине по двору».
В доме от вымытых полов было свежо и чисто. Степан разделся у порога, прошел к столу и сел на широкую, длинную лавку. Вчера в сутолоке, беготне, связанной с приемом имущества перевалочной базы, он не успел как следует рассмотреть дом, в котором ему предстояло теперь прожить не один день. Желтые стены еще не потемнели от копоти, на гладких квадратных брусьях мутными капельками выступила смола. Окна небольшие, но света хватало. Потолок обит фанерой, и она под цвет стен желтела празднично и чисто.
Недалеко от печки стояла большая, двухспальная кровать, рядом тумбочка и стул, напротив самодельный шкаф для посуды, у двери вешалка для одежды. Степан не спеша обулся, вышел в сени и стал наводить там порядок.
2
За два десятка лет, прожитых на Чукотке, где только не побывал и кем только не работал Степан Мячиков. Был он на приисках и рудниках, вербовался в старательские артели по промывке золота, ходил в поле с геологами, работал грузчиком в авиапорту, плотничал, шоферил, а недавно работал даже нянечкой в колхозном детском садике по случаю повального заболевания гриппом обслуживающего персонала.
Степан был работящим, тихим и добрым человеком. Он со всеми уживался, на работе его ценили. Одно плохо — легко поддавался на уговоры, когда предлагали выпить. Сам Степан никогда не был застрельщиком в этих делах и, может быть, совсем бы не пил, если бы не дружки, которые появлялись у него, где бы он ни работал. Как правило, больше года Степан на службе нигде не задерживался. Зарабатывал за это время три-четыре выговора с последним предупреждением и увольнялся по собственному желанию.
Может быть, из-за слабости характера по отношению к спиртному, да из-за внешности (лицо у него было подпорчено огнем) Степан мотался по Северу бобылем. А с огнем получилось все так…
Призвали Степана в армию из глухой, маленькой деревеньки на Рязанщине и определили в строительную часть. Вначале он служил в Подмосковье, а потом часть их перебросили на Крайний Север. Там они строили в основном жилые дома. Как-то зимой, уж под конец службы, растапливал Степан в бочке гудрон, которым поливали крыши домов, да и забыл про осторожность, отодвинул крышку и решил заглянуть в бочку. На беду гудрон вспыхнул, и Степана обдало огнем. К счастью, в глаза не попало, да и так не сильно обгорел, спасла теплая зимняя одежда.