Когда я вошла в класс, Акула вылетела из-за парты и бросилась мне на шею. Остальные продолжали болтать как ни в чем не бывало, точно и не думали подслушивать.
— Все нормально, Тиф? — спросила Акула.
— Нормально. — Я натужно улыбнулась, словно лицо покрывал слой ссохшейся глины.
— Если захочешь поговорить, я к твоим услугам, — шепнула она и сжала мое плечо.
— Хорошо, спасибо, — ответила я, глядя исподлобья.
Пока я сидела на уроке и прилежно строчила за учителем, всё было хорошо. Но когда затрещал звонок и ребята высыпали из класса, как клопы из постели, меня вновь охватила паника. На перемене я волочилась по коридорам, как раненый солдат по вражеской территории, ощущая красную точку лазерного прицела на переносице.
Я укрылась в классе мистера Ларсона, как в окопе. В последние недели Артур подкалывал меня при малейшей возможности, однако я надеялась, что он смягчится ввиду сложившихся обстоятельств. Он должен проявить милосердие.
Когда я садилась за стол, Артур молча кивнул мне. «Поговорим после урока» — вот что означал его жест. Мне стало не по себе. Даже мысль об обеденном перерыве отошла на второй план. Несколько недель подряд я неизменно обедала вместе с ХО-телками и теперь не могла решить, как мне быть. Если я сунусь за их стол, меня с позором прогонят. Если отсижусь в библиотеке — меня наверняка вычеркнут за трусость, тогда как могли бы простить или даже принять с распростертыми объятиями, если б я не зарывала голову в песок.
Но если Артур скажет, что дело труба, тогда все гораздо, гораздо хуже, чем мне казалось.
Когда завизжал звонок, я не торопилась собирать вещи. Артур помедлил возле меня, однако сказать ничего не успел. Вместо него заговорил мистер Ларсон:
— Тиф, останься на минутку, пожалуйста.
— Поговорим позже? — просительно сказала я Артуру.
Он кивнул и добавил:
— Зайди ко мне после тренировки.
Мама Артура преподавала рисование в средней школе. Вдвоем с сыном она жила в обветшалом домишке викторианских времен напротив теннисного корта, где в пятидесятых годах проживала жена директора школы.
Я утвердительно кивнула, хотя знала, что прийти не смогу. Не было времени объяснять, что я под домашним арестом.
Ученики гурьбой протопали в столовую на обед, и крыло гуманитарных наук, где находился класс английской литературы, погрузилось в полуденную дрему. Мистер Ларсон прислонился к краю учительского стола и скрестил ноги. Одна штанина завернулась, обнажив загорелую, поросшую короткими волосами щиколотку.
— Тифани, — начал он. — До меня дошли кое-какие слухи.
Я молчала, интуитивно понимая, что лучше не отвечать. Пусть сначала скажет, что ему известно.