Но мальчик ничего не слышал: ни шумевшей мусоровозки, ни дворничьих скребков, ни ее тихого голоса. Сашу будила мама, и он шел в комнату, закутавшись в толстое одеяло, а Леночка тихо смеялась, глядя на его нескладную высокую фигуру.
— Вот звоночек! — говорила мама и уходила на кухню готовить завтрак.
Ленка бегала лучше всех, заплывала дальше всех, а в воду лезла еще когда льдины по реке плыли. Никто из знакомых девчонок не стал бы играть в футбол. А она играла — да еще как: нападающим. Конечно, мальчишки ей уступали. Когда через час Леночка в нарядной блузке с большим ранцем уходила в школу — никто бы в ней не узнал утреннюю забияку.
Ну вот, опять он вспоминает Леночку, крыша приводила его в состояние глубокой задумчивости.
А в это время в квартире Сажиных события развивались совсем не так, как ожидал сам Александр Степанович. Оторвав Катюшу от кастрюли с пельменями, доктор потащил ее в спальню.
— Подожди, Саша, нам надо серьезно поговорить! — удалось его остановить Катюше.
— Ну давай, говори! — приказал он, глядя воспаленными глазами на девушку.
— Нам надо прекращать эту двойную жизнь! — наконец-то решилась Катюша.
— Как? Скажи, как я могу это прекратить? — бушевал Сажин. — Я? Который сделал величайшее в истории человечества научное открытие? Я? Который не может даже раскрыть его тайну? Веками люди искали эликсир бессмертия! Кто его нашел? Я? Но что теперь с ним делать? Да мне братья-ученые руки не подадут, если узнают, что я провел эксперимент на собственной жене! Допустим, мне плевать, что люди обо мне подумают! Но органы-то сразу инкриминируют!
— Что инкриминируют? — ужасаясь той ярости, с которой он говорил, произнесла Катюша.
— Что-что? Покушение на убийство! Вот что! Скажут, где Екатерина Сергеевна Сажина? Вот же она? «Не пудрите нам мозги!» — вот что ответят в органах!
— Что же делать? Мне-то как быть?
— А что тебе? Тебе-то чем плохо? — закричал Сажин. — Тебе ничего не угрожает! Наслаждаешься себе жизнью, щебечешь с молодыми людьми! Ни забот, ни хлопот! А что документы не соответствуют возрасту — так ты их не показывай.
— Но я не могу вечно жить в этой золоченой клетке! — вырвалось у Катерины.
— Я так и знал! Я так и знал! — опять закричал Сажин. — Ты теперь хочешь освободиться от меня! Тебе свобода нужна? Тебе независимость нужна? — глаза его зловеще заблестели. — Ты, наверное, еще и любви хочешь? — он потащил ее в спальню и грубо толкнул на кровать.
Острое желание терзало его изнутри, выворачивало наизнанку. Любое прикосновение к девушке обжигало ладони. Он срывал с нее одежду, мял грудь, мучил юное тело, но страсть выхода не находила. Он не мог ее взять.