Она не сопротивлялась, не кричала, она в немом ужасе смотрела на мужа. И этот ее страх, ее отвращение больно жалило и отравляло все удовольствие от ее молодости и красоты. И тогда в необузданной ярости Сажин ее ударил.
А в это время, сидя на крыше, Саша думал о том же: «Пора прекращать эту двойную жизнь! Эти ночные бдения превращаются в болезненную необходимость». Его размышления были прерваны криком ужаса. Саша бросился к краю крыши и заглянул в окно спальной комнаты. Он увидел Ирочку, которая рвала на себя раму окна и не могла открыть.
Саша Кузьмичев, мигом слетев со своего мечтательного гнездышка, вломился в квартиру Сажиных, выбив дверь. Растерзанный вид девушки и ее белое от страха лицо настолько потрясли Сашу, что он, схватив Сажина за руку, рывком дернул его на себя, а потом размахнулся и ударил наотмашь. Александр Степанович отлетел в угол и затих. Ирочка, испытавшая столько потрясений за последнее время, прильнула к Сашиному плечу, коротко всхлипнула и потеряла сознание.
Ошеломленная внезапно свалившимся на нее горем, Виктория сидела на мурманской завалинке и ни о чем не думала.
Внезапно в другом конце домика открылась дверь, и на крыльцо вышел Борис. Вика была скрыта от него зарослями Иван-чая. Она сидела тихо, совсем не желая быть замеченной. Она, конечно, хотела все узнать, но оказаться застигнутой на месте подслушивания — нет, это выше ее сил.
Закурив сигарету, Борис постоял и, обогнув высокие кусты, принялся обходить домик.
— Зайка! — его изумление было неподдельно. — Что ты здесь делаешь ночью? Когда ты приехала?
Она молчала, он подошел к ней и сел рядом на завалинку.
— А я, видишь, даже не сплю в своей комнате. Ты молодец, что не зашла туда. Там у меня двое из комиссии спят. Ты же знаешь, они приезжают отдыхать, а не работать! — он говорил без остановки, боясь, что его прервут. — А я в этом крыле лег, чтобы им не мешать. Пойдем, я тебе открою комнату, ты ложись, только тихо, чтобы никто не видел. Все комнаты пусты.
— Борис! Я все слышала! — прервала его Вика.
— А-а! Они там сексом в моей комнате занимались? Ну да, Зайка, скажу тебе по секрету: это не комиссия вовсе, это дочь начальницы лагеря приехала со своим любовником…
— Борис! Я не только слышала, — прервала его Вика, не в силах смотреть, как он изворачивается. — Я ехала в том самом автобусе!
— А, то-то мне что-то померещилось. Так ты приехала семь часов назад? Где же ты была все это время? Так ты была на автовокзале? — вдруг его осенило. — Вот, Зайка, ты видела, как мне приходится крутиться возле этой комиссии — и цветы им дарить, и на такси возить. А ты, моя бедная, пешком шла.