Наконец меня затянули в корсет, одели в атласное белье и натянули через голову красное бархатное платье мадам де Сенонн. Я почувствовала, как меняюсь, оказавшись в костюме своей героини, и оглядела себя со всех сторон в зеркале. Платье обтягивало фигуру, темно-красный бархат подходил мне, словно вторая кожа. Платье было скроено по косой, с разрезами на внутренней стороне рукавов, из которых выглядывал серебристый атлас — стиль раннего Ренессанса, которому подражала мода тех времен. Кроме того, ткань была разрезана от груди до живота — намек на попытку «убийства» картины после смерти модели.
Петра обернула новоприобретенным кружевом блонде мою шею и запястья, затем надела на меня «касулетт» — подарок Гая.
— Теперь осталось подобрать остальные драгоценности и туфли, — пробормотала она с булавкой во рту. — А юбки нужно укоротить на семь миллиметров, тебе не кажется? Твои лодыжки должны быть видны при ходьбе.
Под напускной серьезностью Петра скрывала удовлетворение результатом, я была в этом уверена. И, взглянув на себя в зеркала, я поняла почему.
— Принесите, пожалуйста, мою сумку, — попросила я.
Одна из ассистенток подала мне сумку, я попросила вытащить оттуда пакет и протянула его Петре. Там была завернута старинная шаль, которую мне прислали из США. Это была прелестная вещь — прозрачный как воздух кашемир с искусной и тонкой вышивкой, совсем как на картине. Петра накинула шаль мне на плечи. Я подошла ближе к одному из высоких зеркал и внимательно оглядела свое отражение со всех сторон. Костюм прекрасно справлялся со своей задачей, отражая прошлое, но и умело перенося мадам де Сенонн в настоящее благодаря некоторым современным модным тенденциям и экстравагантности новых тканей. Я увидела отражение Петры. Она смотрела мне в спину, лучась улыбкой. Пора было, наконец, что-нибудь сказать.
— Великолепно! — произнесла я.
Примерка порадовала меня. Даже если само представление не удастся, на помощь придут чудесные костюмы. Каждый раз я буду превращаться в кого-то другого — известнее и значимее себя — в настоящих идолов изобразительного искусства. Уже одно это способно произвести неизгладимое впечатление, а непосредственно выступление лишь польет мой пирог сахарной глазурью.
Иногда Кэти выполняет свою работу просто замечательно. Нам удалось проскользнуть в здание аэропорта JFK не замеченными прессой. Усиленные после одиннадцатого сентября меры безопасности оказались кстати, и мы на расстоянии вытянутой руки прошли мимо журналистов к самолету. Через полчаса после посадки мы ехали в Манхэттен. Температура была минус двадцать, и улицы пустовали. Эта поездка показалась мне головокружительной. В нашем распоряжении было лишь двое суток.