— Интерес к твоему проекту здесь растет. Вчера я говорил с Жаклин: она утверждает, что трое коллекционеров специально прилетают в востока, — сказал Эйдан.
Я попыталась проигнорировать упоминание о Жаклин и спросила:
— Кто из американцев является потенциальным покупателем?
Выражение лица Эйдана изменилось.
— У меня на примете есть два-три человека, но сейчас не время обсуждать подробности. Все еще может сорваться.
— Не будь таким сухо-деловым, Эйд.
Он рухнул на диван, смеясь и кивком подзывая меня к себе. Петра ушла в душ. Я присела к нему на колени.
— Я скучал, — прошептал он.
— Не меняй тему разговора. Что мне сделать, чтобы их интерес не ослаб?
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю… ну, например, встретиться с ними.
Эйдан погладил меня по волосам.
— Не говори глупостей. Это бизнес: никогда не получаешь то, за что не заплатил. — Его пальцы принялись ласкать мою шею. — Я действительно скучал. Тебе еще нужна помощь в проекте?
Я поняла, что он намекает на «интимный дневник» для Викторины. Я медленно покачала головой.
— Думаю, Викторине посвящено уже достаточно времени и сил.
— Может, стоит улучшить результат?
— Еще немного работы над ее представлением, и мне придется лечиться от истощения, чтобы быть в форме перед аукционом. Но ты все время меняешь тему. Расскажи побольше о возможных покупателях.
— Запасись терпением. Я не хочу обнадеживать тебя, прежде чем узнаю все наверняка.
Он поцеловал меня так настойчиво, что мне пришлось с ним согласиться.
— Что мы делаем сегодня вечером? — наконец спросила я.
Эйдан намеренно небрежно ответил:
— Каролин устраивает ужин. Сэму не терпится встретиться с тобой.
Я не ответила, но Эйдан видел меня насквозь.
— Эстер, пора вам как следует познакомиться. Главным образом ради Сэма.
— Я ничего и не говорю, — возразила я.
Но Эйдан продолжал примирительным тоном:
— Сэм взрослеет, он хочет знать о тебе больше. Возможно, скоро он начнет приезжать ко мне в Лондон на каникулы.
Больше всего мне не хотелось сегодня ужинать у бывшей жены Эйдана, и я неуютно чувствовала себя рядом с его сыном. При нем я ощущала себя… Как это можно назвать? Неспособной к материнству? Нет, не то: скорее, неполноценной, словно я что-то упустила в своей жизни.
— Почему ты не хочешь идти? — шепотом спросила Петра, в банном полотенце укладываясь на кровать.
— Мне просто не нравится находиться рядом с Каролин.
— Слушай, но ведь они развелись восемь лет назад, к тому же она лесбиянка. Нет никаких шансов, что они сойдутся вновь, не так ли? И им надо растить Сэма.
— Разумеется.
— Только не говори, что ты ревнуешь к Сэму.