– Я вытащил пулю, – сказал ветеринар Колосов, самый лучший, самый чудесный, самый прекрасный человек на свете. – Но больше ничего я сделать не могу. Шансы выжить есть, но… – он тяжело вздохнул, – вы должны понимать, что их не так уж много. В животное дважды стреляли, вторая пуля прошла насквозь, задев лапу – возможно, когда рысь пыталась убежать. Лапа – это неприятно, но не смертельно. Первое ранение гораздо серьезнее, и… словом, в ближайшие сутки или двое все решится.
Перебинтованная Ружка с закрытыми глазами лежала на своей подстилке, и я видела, как поднимаются и опадают ее бока. Я обернулась к Кристиану, который стоял у дверей.
– Я хочу знать, где был сегодня после трех сторож Вильгельм, – сказала я. – Ружка загрызла его собаку, а Минна мне говорила, что Вильгельм стреляет хорошо.
– Если это сделал Вильгельм, он пожалеет о своем поступке, – спокойно ответил граф Рейтерн. – Я распоряжусь, чтобы вам доставили ужин. Идемте, герр Колосов, Арнольд отвезет вас обратно в имение.
– Но я ведь должна заплатить… – начала я.
– Нет-нет, – быстро ответил Кристиан. – Плачу я, вам не о чем волноваться. – Я хотела протестовать, но он быстро добавил: – Это ведь на моей земле подстрелили ваше животное, не так ли? Так что я в каком-то смысле виноват в том, что случилось.
У меня не было сил спорить. Мужчины ушли, а я осталась с моим бедным зверем, который был едва жив и, может быть, доживал свои последние часы.
В дверь осторожно постучали, и мне показалось, что веки Ружки вздрогнули.
– Войдите! – крикнула я.
Отец показался на пороге. Он посмотрел на меня, на Ружку и тихо вздохнул.
– Я не выйду завтра на работу, – сказала я. – Пусть Серафим меня увольняет.
– После того, как ты заявилась к ним домой в компании графа Рейтерна? – Отец усмехнулся. – Не посмеет.
– Скажи, – не утерпела я, – почему ты не пошел с нами ее искать?
– «С нами», – задумчиво повторил отец, – «с нами». Может быть, я не хотел вам мешать?
Я почувствовала, что краснею.
– Не надо, – попросила я.
– А я ничего и не говорю, – вздохнул отец. Он подошел к столу, рассматривая цветные фотографии, которые я поставила на самое видное место. – Августин Каэтанович сказал мне, что Юрис уехал в Либаву. Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе.
Я вспомнила, что позавчера видела фотографа, который ходил взад-вперед перед почтовым отделением, но так и не решился зайти, чтобы попрощаться.
– Послушай, – решился отец, – я все же скажу тебе. Ты всегда была очень разумной и не доставляла нам с матерью хлопот. – Первый раз за долгое время он упомянул ее вслух.