Оставив Ружку на отца, я уехала в Петербург. Каждому гостю столица империи рисуется по-своему, и, мне думается, многое зависит от погоды, которая вас там встретит. Мне не повезло: было серо, сыро и скучно. Издатель оказался деловым человеком и производил приятное впечатление, но отношение собратьев по литературному цеху мне не понравилось, оно показалось покровительственным и недружелюбным. Позже я узнала, что деловой человек ревностно оберегал свои интересы и предложил мне гонорар в два раза меньше того, который обычно платят авторам, но я никогда не любила и не умела торговаться. Право на переводы, впрочем, я все же сумела удержать за собой. Из Петербурга я отправилась в Митаву и там договорилась об условиях с издателем, который собирался выпустить мою книгу на немецком.
Главное же заключалось в том, что роман и связанные с ним хлопоты оказали на меня благотворное воздействие. Неправда, что выдуманные герои существуют только на страницах книги; от автора они требуют максимальных усилий, занимают все его время, действуют в его воображении, пока он ест, гуляет, читает газеты или внешне бездействует, и поневоле мне пришлось отвлечься от своих переживаний, чтобы всецело сосредоточиться на переживаниях героев. Окончив роман, я почувствовала, что живу, а не просто существую. Горе по-прежнему пыталось встать стеной между мной и миром, но эта стена на глазах становилась все тоньше и прозрачнее. Я обнаружила, что могу улыбаться, что я нравлюсь людям – по крайней мере, некоторым. Читатели присылали мне письма, где попадались самые неожиданные вопросы. Из-за того, что я не стала подписываться псевдонимом, на службе у отца стало вскоре известно, что его дочь написала роман (я не называла себя писателем, потому что мне казалось нелепым выпячивать свое литераторство, когда жив граф Толстой). Странным образом данный факт повлиял на карьеру отца: если раньше его перебрасывали из одного захолустного местечка в другое, то сейчас вдруг выяснилось, что имеется отличная вакансия в Либаве, для которой он подходит как нельзя лучше. В очередной раз мы упаковали вещи, попрощались с нашей хозяйкой, забрали Ружку и перебрались в Либаву.
Хотя Либава считается уездным городом, на самом деле она больше курляндской столицы и гораздо оживленнее, так как является портом на Балтийском море. Кроме того, я знала, что здесь живет Юрис со своей женой. Адрес его был мне известен, но по зрелом размышлении я решила, что мой визит может быть неправильно истолкован. Наши пути разошлись: у него была семья, у меня – моя книга и звание «пишущей барышни», которым меня окрестил один из рецензентов.