– Эй, – сказала она, – ты весь день такой тихий. Ты что, вдруг решил прикинуться недотрогой? – Я принужденно засмеялся, и Джози продолжала: – Давай смоемся отсюда – вдвоем.
После традиционных объявлений мы с Джози пошли в «Блуберри хилл». Очередь к кофе-бару была небольшой, и пока я забирал кофе с молоком и булочки, Джози нашла столик у дальней стены, где всегда старались сесть подростки – подальше от входа. Это был один из самых маленьких круглых столиков, за которым едва помещались два сетчатых металлических стула. Джози села так, чтобы иметь возможность разглядывать кафе.
Я принес поднос с едой и уселся лицом к ней.
– Слушай, – сказала Джози, – ты с Марком говорил? – Когда я признался, что вообще его не видел, Джози изумилась: – Конечно, не видел и не мог видеть, его второй день нет. Я звонила ему домой, когда у нас был пустой урок, но там никто не берет трубку.
– Ну, это-то понятно, – заметил я. – Я к тому, что не волнуюсь. Наверное, его наказали на все выходные или он заболел. – Я незаметно напрягал и расслаблял мышцы в попытке сидеть спокойно, но по мне волной прошла нервная дурнота. Я не хотел думать о Марке, но не думать не мог.
– Ну да, его же не два года нет, – съязвила Джози.
Я разыграл удивление, но она была категорична.
– Все ведут себя как ненормальные. Будь здесь Марк, он бы пустил по кругу косячок и рассмешил нас чем-нибудь, и мы бы обо всем забыли. Отчего его нет? Не подумай, вдвоем с тобой мне хорошо, – добавила она, – только очень странно, что он не ходит в школу. Вообще много чего странного творится – из-за этого скандала с церковью все просто из кожи вон лезут.
– Можно не говорить об этом?
– Можно, но сложно. Особенно когда рассказывают, что якобы происходило в Драгоценнейшей Крови Христовой.
– Слушай, это все вранье, – сказал я. – Люди распускают сплетни от нечего делать. – Я говорил с Джози, но смотрел в зеркало за ее спиной, в котором отражался весь зал. Зеркало тянулось почти до угла и прекрасно выполняло задачу визуального обмана, зрительно удваивая размеры кафе. В «Блуберри хилл» народ толпился до самого ужина. Вот и сейчас здесь расположилась целая команда женщин с колясками, расставленными по всему залу, но в качестве приятного исключения попадались и мужчины: чтобы позволить себе жить в нашем городке, не всем приходится работать по семьдесят часов в неделю или постоянно находиться в разъездах. Одного из них я даже узнал – это был папаша из нашей академии, активный член родительского комитета. Он всегда ходил в плотной фланелевой рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами. Многие мамаши находили его привлекательным, но он ни с кем не заигрывал (по крайней мере, я не замечал).