Свет в приходском доме был приглушенный, стояла тишина. Дверь на кухню была притворена, в большом зале ни души. Оставшееся от вчерашнего телефонного марафона сгребли в дальний угол: плакат на мольберте с изображением школьного здания был исчеркан резкими линиями, означавшими увеличивающиеся суммы пожертвований. Наверху зеленым маркером почерком отца Грега было крупно выведено: «Школа Святого Филиппа теперь реальность».
По контуру двери в кабинет отца Грега пробивался свет. Дверь к отцу Дули была открыта, и оттуда слышался его негромкий бубнеж в телефонную трубку. Я не хотел проходить мимо его кабинета, опасаясь, что он меня увидит. Отец Грег знает, что я должен прийти. Даже если я не постучусь, он знает, где меня найти. Я повернул обратно, к лестнице в подвал.
Спустившись, я оглядел в тусклом свете трещины и вздувшиеся от сырости пузыри на стенах коридора, ведущего на склад. Серая металлическая складская дверь выглядела массивнее, чем была на самом деле, и я вдруг подумал, что никогда еще ее не открывал. Это всегда делал отец Грег. Внутри на проводе раскачивалась голая лампочка, отбрасывая желтоватый ореол; слабый свет доходил только до верстака посередине. Под верстаком светилась оранжевая спираль обогревателя, и я понял – отец Грег сюда спустится. Он так уже готовил это помещение и раньше. Он не оттолкнет меня снова.
В темном углу забормотал бойлер. Под потолком тянулись уютно постукивавшие и шипевшие трубы. Сняв куртку и шапку, я подошел к маленьким зарешеченным оконцам у дальней стены, выходившим на канаву вдоль приходского дома. Они едва пропускали дневной свет в эту импровизированную мастерскую. Другие мальчики моего возраста высунулись бы из такого окна и захотели съехать по длинному обледенелому склону холма на подносах из столовой, но я ждал, пока глаза привыкнут к полумраку подвала. Я предпочитал находиться здесь – мне нравился холодный умиротворяющий сумрак. Трубы наконец успокоились, и тишину нарушало лишь зуденье обогревателя. В виде исключения сейчас от меня требовалось ничегонеделание. Он скоро спустится, и больше мне никуда не придется идти.
Я так и стоял под окнами, в тени металлических полок, когда услышал звук открываемой двери. Я прижался к стене, спрятавшись за стеллажом на случай, если пришел отец Дули, но с облегчением услышал голос отца Грега. Однако он с кем-то разговаривал. Они подошли к верстаку, и, хотя их не было видно, я понял, что он привел сюда мальчика моложе меня.
– А сюда можно? – спросил мальчишка.
Отец Грег засмеялся. Я услышал глухой удар по верстаку и звяканье бокалов.