— Довольно! Не надо больше!
Она упала лицом к нему на колени.
Он нагнулся и поцеловал ее в шею.
— Я не хочу быть несправедливым. Я признаю, что любовь — великая вещь. Это так. Но ты думаешь, что от нее много осталось бы? Родная моя, разве я так уж плох? Разве ты совсем не можешь любить меня? Ведь я… ведь я в тебе всегда души не чаял!
Она схватила его руку, поцеловала ее. Потом, всхлипывая, проговорила:
— Я с ним больше не увижусь. Теперь я не могу… Жить в душной каморке за портняжной мастерской… Я не настолько люблю его, чтобы пойти на это. А ты… даже если бы я была уверена в нем, уверена, что он как раз тот, кто мне нужен, все равно я едва ли могла бы бросить тебя. Брак как-то связывает людей. Его нелегко порвать, даже когда следовало бы.
— А ты хочешь порвать его?
— Нет!
Он поднял ее, отнес наверх, положил на постель и пошел к двери.
— Поцелуй меня! — пролепетала она.
Он легко коснулся ее лба губами и выскользнул из комнаты. Целый час она слышала, как он ходил по своей спальне, зажигал сигару, барабанил пальцами по стулу. Она чувствовала, что он та мощная стена, которая ограждает ее от темноты, и что эта темнота сгустилась еще больше, когда снаружи разразилась давно надвигавшаяся буря с дождем и снегом.
II
За завтраком Кенникот был приветлив и еще больше рассеян, чем всегда. Весь день Кэрол старалась придумать, как ей проститься с Эриком. Позвонить? Городская станция, несомненно, будет подслушивать. Послать письмо? Его могут найти. Пойти повидать его? Немыслимо. Вечером Кенникот без всяких комментариев передал ей конверт. Письмо было подписано Э. В.:
«Я знаю, что могу причинить вам только горе. Сегодня вечером я уезжаю в Миннеаполис, а оттуда как можно скорее в Нью-Йорк или Чикаго. Я приложу все старания, чтобы чего-нибудь достигнуть. Я… я не могу писать, я слишком люблю вас. Да хранит вас бог!»
Пока она не услышала гудка, сказавшего ей, что отходит поезд на Миннеаполис, она не могла ни думать, ни двигаться. А тогда уже все было кончено. У нее не осталось ни планов, ни желаний.
Поймав взгляд Кенникота, смотревшего на нее поверх газеты, она подбежала к нему, отбросила в сторону газету, и в первый раз за многие годы они снова были влюбленной парой. Но она знала, что и теперь у нее нет ничего впереди, что вечно она будет ходить по тем же улицам, мимо тех же людей, в те же лавки.
III
Через неделю после отъезда Эрика служанка всполошила Кэрол, доложив:
— Вас желает видеть какой-то мистер Вальборг. Он ждет внизу.
Кэрол заметила любопытный взгляд девушки и рассердилась, что нарушено спокойствие, за которым она укрылась. Сойдя вниз, она заглянула в гостиную. Но увидела не Эрика Вальборга, а какого-то низенького, седобородого, желтолицего человека в грязных сапогах, парусиновом пиджаке и красных варежках. Он угрюмо смотрел на нее хитрыми красными глазами.