– Эй, народ! – добродушно возвестил о своем приходе Лешка. – А по домам не пора?
– А? – Ольга удивленно посмотрела на Лешку, потом на часы и зажала рот рукой. – Ой! Лешенька! Прости меня, пожалуйста… Я даже не знаю, как это. Понимаешь, тут такое ребята принесли!
Алексея Рябова трудно было удивить. Жизнь его простой и до армии назвать было нельзя, все-таки парень с Севера. И служба в спецназе, горячие точки, все это как-то не способствовало розовому мировосприятию. На войне людей видишь сразу – что друга, что врага. Там все нюансы личности и его реакций видны как под увеличительным стеклом. Но чтобы вот так, зажав рот рукой, с виноватыми раскрытыми «настежь» глазищами, с таким взволнованным голосом…
Лешка смотрел на Олю и улыбался. Он и так не особенно разозлился на опоздание женщины, но сейчас ему вдруг захотелось быть великодушным, очень великодушным, просто рыцарем. И он улыбнулся еще шире, прошелся по комнате, рассматривая картины на стенах, и, наконец, неторопливо подошел к столу, на котором Ольга с детьми рассматривали что-то интересное.
– Ну, что тут у вас такого удивительного? – спросил он как можно небрежнее. – Чем в наше время дети интересуются.
Лешке даже захотелось пальцем весело вздернуть Олин носик, но он удержался. Это было бы уж слишком фамильярно на этой стадии их отношений. Она ведь даже под руку его ни разу на улице не взяла, да и руками они друг друга даже не касались. А это ведь первый признак развивающихся интимных отношений – прикасание руками.
– Смотри! – со странным вдохновением торопливо заговорила Ольга и подвинула Алексею раскрытую потрепанную книгу в твердой картонной обложке.
Лешка взял книгу в руки. На развороте разлинованные страницы в виде таблицы, и все они заполнены чернильной ручкой. Чернила выцвели. Но первое, что бросилось в глаза, – это то, что написано было не на русском языке, и вверху страницы от руки немного коряво была написана дата «12 märz 1945».
– Это что? – удивился Лешка. – 45-й год?
– Это немецкий, – восхищенно заговорила Ольга. – Я не знаю немецкого, но мы тут со словарями посидели и поняли, что это что-то вроде морского журнала на корабле, куда записывают все происходящее за время дежурства.
– Судовой вахтенный журнал, – понимающе кивнул Лешка и посмотрел на обложку. – Ого! Это с подводной лодки, номер U-339. Командир… что-то вроде обер-лейтенант Вернер Ремус. Жалко, я по-немецки не бум-бум. А вы что-то разобрали?
– Да, вот только начали. Последняя запись сделана в апреле 45-го года. Немного попорчена водой.
– Ребетня, вы ее из воды выловили, что ли? – засмеялся Лешка.