Так застеснялась, что даже попробовала сбежать из постели, но он, конечно, не дал мне этого сделать. Держал, пока я вяло вырывалась, а потом поцеловал. Ух, как поцеловал.
— Не хочешь — не надо. В другой раз.
Я зажмурилась и прошептала «Хочу», потому что и правда хотела. Интересно же! Неловко, стыдно, но интересно.
Так, зажмурившись, и слушала его насмешливые объяснения, когда он направлял меня, положив пальцы поверх моих. Открыла глаза, только когда его голос дрогнул и прервался. И, заглянув в расширенные зрачки, вдруг ощутила власть над своим мужчиной и странную гордость.
В ту первую ночь, как он и обещал, мы не спали почти до утра. Любили друг друга, говорили и снова любили — до изнеможения.
Как оказалось, кроме любви, в постели можно еще болтать и дурачится. И спать обнаженными в обнимку очень приятно, пусть и жарко. Еще приятнее просыпаться утром от поцелуев. И принимать вместе ванную…
И еще столько всяких милых, неправильных вещей, которые можно делать вместе и которые Джеффри не позволял себе, потому что слишком уважал меня.
Как любит говорить Элвин, к грискам такое уважение.
Немного обидно, что лишь в постели мы становимся действительно близки. Только там спадают все маски, и я чувствую, что он по-настоящему мой. Можно лгать словами и даже лицом, но не телом.
В остальное время он держит дистанцию. Никогда не говорит о своих чувствах. Часами запирается в библиотеке или лаборатории, чтобы сидеть там с гримуарами, или ходит мрачный, погруженный в себя.
Он хочет снова стать магом. Все равно что заново научиться ходить после того, как тебе сломали спину.
Бывает, у него что-то получается. Тогда он становится весел и сам ищет моей компании. Обижается, как ребенок, если оказывается, что у меня уже есть другие обязательства. Рассердиться бы на этот его эгоизм, но я не могу. Мне слишком нравится, когда он становится таким очаровательно нахальным.
Но как бы я ни таяла под его взглядом, я помню, что поддаваться на уговоры — нельзя. Он из тех, кто плохо умеет останавливаться, почуяв слабину. Уступишь дюйм — отхватит фут и потребует еще.
Жаль, что в нем так много глупой гордости. Я хочу поддержать своего мужчину. Знаю, что ему очень тяжело. Иметь столь много и все утратить в одночасье…
Но помощь нельзя навязывать, а Элвин не спешит просить о ней. Может, боится, что я стану его жалеть?
Он ненавидит жалость.
Что же: если ему важно пройти этот путь в одиночестве, пусть будет так.
Элвин
Раньше меня порой занимал вопрос — стою ли я хоть чего-то без своей тени. Но никогда не думал, что ответ на него станет настолько жизненно важным.