— Вы не ответили на вопрос, сеньор.
— Не задавайте вопросов, ответа на которые не хотите знать.
— Но я хочу!
— У меня нет детей, — я поднялся, следуя ее примеру. — Я бесплоден.
На лице Франчески отразилось сострадание:
— О. Простите… — После паузы: — А вы уверены?
— Абсолютно. Не надо соболезнований, сеньорита. В этом нет большой трагедии.
Таковы все Стражи, и, пожалуй, здесь есть смысл, раз мы не стареем. В противном случае нашим потомством уже можно было бы заселить пару герцогств. Насколько я знаю, никто из нас не переживает по этому поводу. Должно быть, желание продолжить себя в детях тесно связано с ощущением своей смертности.
В небесах раздалось пронзительное «Ви-и-и-и-ирр-ри-и-и-и», потом хлопанье крыльев, а затем прямо с небес на плечо девушке упала черная птица. От неожиданности Франческа вскрикнула, да и я тоже вздрогнул.
— Тьфу ты. Это ваш питомец, сеньорита?
— Нет, — она пораженно протянула руку. Пичуга наклонила голову, не выказывая ни возражения, ни страха. Кажется, ей даже по нраву были осторожные прикосновения девушки.
— Должно быть, чей-то домашний любимец. Стрижа можно приручить, если взять птенцом из гнезда.
Франческа пересадила пичугу на руку. Стриж лежал в ее ладошке, не шевелясь, внимательно рассматривал сеньориту блестящими горошинами глаз. Девушка нежно пощекотала птицу под горлышком и засмеялась:
— Смотрите, я ему нравлюсь.
Я был согласен с пернатым наглецом. Она не могла не нравиться.
Когда в ответ на мою попытку дотронуться стриж отпрянул и попытался клюнуть, Франческа снова рассмеялась:
— А вот вы — нет, сеньор Эйстер.
— Не думаю, что буду убиваться по этому поводу. И поздравляю с приобретением. Как назовете вашего нового друга?
Она задумалась:
— Венто. Его зовут Венто.
Глава 4. Узник Кровавой башни
Франческа
Отец доволен — мы проводим вместе много времени. Мне трудно понять, каковы чувства и намерения лорда Элвина. Могу лишь утверждать, что ему приятна моя компания.
— Я же говорю — он влюблен в тебя, — с горящими глазами повторяет Бьянка. — Ах, ну почему все самые потрясающие мужчины достаются тебе?!
— Возможно, все дело в моем благочестивом и добром нраве, — предполагаю я, чтобы ее утешить. — А сотня виноградников и красильни здесь совершенно ни при чем.
Она снова не понимает иронии. Как всегда.
Элвин Эйстер бы понял.
Он понимает мои шутки. Помню, как я испугалась, когда впервые заметила это. Испугалась и рассердилась. Он посягнул даже на этот мой невинный способ проявить себя.
Но вот странно: уличив меня в непокорности, маг не спешит подавлять бунт. Напротив, теперь он улыбается моим словам — одобрительно и насмешливо, а порой и сам включается, чтобы поддержать игру.