— Стимар… — рек отец. — Отныне будут звать тебя Стимаром. С этого часа ты будешь Стимаром, Потерянным Смертью.
В тот же миг имя остыло, и княжич поежился от железного холода, протянувшегося сверху вниз, от темени до пупка. Отец дал сыну имя, которое носил его прапрадед. Тот предок был отдан вместе со своим именем в заложники аварам. Когда наступила ночь, он вытащил свое имя из темени, как меч вытаскивают из заплечных ножен, порубил им аварского кагана и всю его ближнюю дружину и со славой вернулся домой.
Отец отступил в сторону от рушника-дороги, и сразу весь род Туров остался у последыша за спиной, как последняя закатная тень, хотя было еще далеко и до полудня.
Перед глазами последыша были теперь корабельные сходни, а сверху, с чужой лодьи, на него смотрел ромей Агатон. По его доброму взгляду тоже можно было подниматься, как по лестнице.
— Ныне твой час, Стимар, — донесся за спиной глас отца, и его конь Град жарко дохнул в затылок последышу. — Иди.
Княжич опустил глаза и, глядя только на свои красные сапожки, быстро поднялся по сходням. Ромей Агатон подал руку, но «маленький каган» отстранился и спрыгнул на корабль без чужой помощи.
Не успел последыш повернуться к своим, как сильные руки двух гребцов потащили сходни на корабль и вся его деревянная плоть зазвучала-запела тихой дрожью — песней водяной дороги.
Еще холодней сделалось на душе у княжича. Он посмотрел с корабля на берег. Весь род провожал его. И все смотрели на него, как на далекую птицу.
И княжич почуял, что знает отныне тайну, какую еще не знает никто в его роде, даже Коломир, даже сам отец, князь-воевода Хорог.
И последыш глубоко вздохнул, чтобы крикнуть своим с чужого корабля и открыть всем великую тайну, но выдохнул впустую. Язык и губы у него онемели: для той тайны не было, не нашлось никаких северских слов… Только старый Богит мог помочь. Последыш спохватился, стал искать его глазами, но так и не нашел.
Старый Богит был в святилище и оттуда, из средоточия своей силы, заговаривал далекий путь в ромейскую землю, от рушника да царьградских врат, протягивал его через навершие своего посоха, как нить через игольное ушко. Только во врата его сила войти не могла, врата были узлом на нитке.
Тогда впервые и увидел Богит за градом, над рекой, большую темную мысль-птицу неизвестной породы.
И хотя последыш остался один со своей тайной, никто из родичей не узрел тогда в той тайне страшного волкодлака…
Большими шестами ромеи стали отталкивать свой корабль от северского берега.
И вдруг земля со всем Туровым родом двинулась в сторону — как цельная, огромная льдина.