Он закрыл книгу, и неурочный месяц на небесах потух.
Из последней, пятой книги буквы показались поначалу, как острые черные зубы. Переславичи даже попятились от своей горы. Но потом, когда чужестранец раскрыл на свету книгу полностью, вятичи увидели вместо зубов чудесные, искусно обточенные камешки.
«Вот книга, что вам поможет не завтра, а сегодня! — известил вятичей мудрец. — Она самая древняя!»
Он стал складывать те черные буквы и так и эдак. Без особого труда складывалась из букв то крепкая стена, то высокая башня, то невиданная каменная дорога, которую, как уверял Переславичей инородец, можно легко стелить прямо по дну реки и потом ходить по ней на другой берег и возвращаться, не боясь, что вода затопит с головой или унесет потоком.
Очень понравились вятичам такие буквы.
«Надо сотворить в вашем роду так, как было сотворено в самом древнем роду, — стал наставлять их мудрец. — В самом древнем роду, во втором колене, старший брат убил младшего, но от того деяния особого убытку не стало. Напротив, род тот продолжал плодиться и размножаться и распространился по самым добрым и плодородным землям, какие только сыскались на свете. Братоубийца же построил первый на земле град и первый кремник, крепче всех, что были построены иными племенами после него. Если вы теперь положите в своем роду начало, коим начинался и тот древний род, то разом сравняетесь с ним по древности. И кремники у вас после того пойдут — один крепче другого. Вот вижу — есть у вашего князя два сына и уж третий скоро наружу попроситься. Пусть младший даст согласие на то, чтобы лечь под нож старшего, как жертвенная овца. Тогда великую великую силу обретет род и похвалится своими пращурами перед самым древним родом, в котором младший брат помешкал и не успел дать своего согласия.»
Обомлели Переславичи: никогда в их роду брат на брата не поднимал руку. Бывало встарь, уходили князья в неурожайный год жертвою к богам по своей воле, но никогда при этом жрецы не проливали их кровь: князья гордо восходили, будто на высокую гору, на краду, великий погребальный костер.
Обомлели вятичи и пригорюнились, склоняясь к тому, что лучше уж оставаться им без доброго кремника, чем положить на род тяжкую печать братоубийства, хоть вольного, хоть невольного.
Чужестранцу тоже не захотелось остаться без обещанного вятичами дара — несчетных мехов, и приложил он великую свою мудрость, чтобы по-новому, с другой руки, обнадежить вятичей.
«Только ли остывших и смердящих мертвецов вы считаете совсем уж мертвыми? — поразмышляв вопросил он с горы. — Или можно у вас пройти мертвецом хоть раз мимо могилы?»