— Останьтесь с нами, когда закончите, если не очень устали, мистер Леннокс, — попросил Дэвидсон.
— Да, нам очень нравится слушать ваши истории. Остальные археологи кажутся такими же закостенелыми, как их мумии. Вы еще не дорассказали нам про новобрачную графиню…
Лайнел не смог сдержать усмешку. Бедные парни, ему почти стало стыдно за то, что он собирался сделать втайне от них. Остается надеяться, что никто ничего не заметит.
— Хорошо, — пообещал он со своей лучшей улыбкой на устах. — Но будет лучше, если я как можно быстрее примусь за работу. У вас нет случайно запасной лампы в долг?
Один из солдат пошел поискать лампу в одном из мешков, лежащих у забора. Вскоре он вернулся с маленькой масляной лампой и протянул ее Лайнелу.
— Удачи вам внутри, — сказал он, прощаясь. — И берегитесь проклятий!
Лайнел поднес руку ко лбу, отдавая честь. Пустынный ветер дул как никогда сильно, когда он входил в сумрачный коридор, держа лампу на вытянутой руке, чтобы хорошо видеть, куда наступать. За спиной был слышен гомон солдат, но вскоре он смолк. Когда Лайнел повернул направо, то воцарилась тишина, как если бы стены, построенные тысячи лет назад, не хотели отражать эхо от слов, которые, без сомнения, были бы кощунством.
Внезапно Лайнел остановился на несколько секунд, тяжело дыша. Он был совершенно один.
Спертый воздух все еще ощущался, несмотря на то, что гробницу открыли две недели назад. «Этозапахсмерти, которыйостаетсяпосленас, — подумал он, продолжая углубляться в полумрак. — Этотзапахнеимеетничегообщегостленом. Лучшепоторопиться».
Мересаменти [6]. Это имя повторялось вновь и вновь на стенах захоронения.
Принцесса Мересаменти, самая известная дочь Неферхе-перура Аменхотепа, более известного как Эхнатон [7], инакомыслящий фараон, проклятый, который во время своего правления хотел предать забвению прежнего бога Амона, заменив его другим божеством.
Время правления Эхнатона было обагрено кровью, точно также, как и при его любимой дочери. О Мересаменти было известно больше, чем обо всех других принцессах, когда-либо рождавшихся на земле Кемет [8], несмотря на то, что до сих пор не было найдено ее захоронение. И это не потому, что археологи не старались его найти с того момента, как начались первые раскопки Фиванского Некрополя [9]. Для любого, связанного с египтологией, она была почти легендарным персонажем. В Амарнских письменах [10] говорится, что ее лицо было похоже на обманчивый пустынный мираж, а улыбка навевала мысли о гниющей крови из смертельной раны. На всех ее возлюбленных обрушивалось проклятье — страсть, которую они чувствовали к принцессе, заставляла их убивать и умирать.