Даже ее прозвище отражало сущность этой женщины. Возлюбленная ада. Женщина, способная довести мужчин до гибели.
Мерцающее пламя лампы, казалось, оживляло росписи, покрывающие стены склепа. Одна из них так поразила Лайнела, что он остановился перед ней на несколько минут: там была изображена Мересаменти, сидящая с зеркалом в правой руке. Молодой человек поднял повыше лампу, чтобы получше рассмотреть изумительную фреску, которую Дэвис назвал «величайшее сокровище гробницы». Каждый раз, когда Лайнел смотрел на нее, по его телу словно пробегал чувственный разряд. Взгляд его темных глаз застыл на изгибах, угадывавшихся меж складок льняного полотна черного цвета, так редко встречавшегося на погребальных фресках, при этом ей этот цвет подходил как нельзя лучше. Под тяжелым золотым ожерельем со стеклянными бусинами виднелась высокая обнаженная грудь, а в волосах сверкала диадема, украшенная перьями стервятника.
«Какжаль, чтомненедовелосьпознакомитьсясней, — думал Лайнел, будучи не в силах отвести взгляд от ее груди. — Думаю, яродилсяневтуэпоху».
Вдруг что-то всколыхнуло пламя лампы. Лайнел снова продолжил путь к саркофагу. Поток леденящего воздуха, берущего свое начало в глубинах гробницы, коснулся пряди его волос. Молодой человек презрительно усмехнулся.
— Да ладно, не время сейчас для фокусов, — тихо проговорил он, продолжая идти, твердо держа лампу в руках. — Если то, что говорят о тебе легенды — правда, то не думаю, что в Египте найдется, хоть один мужчина, способный вызвать твое возмущение.
Лайнел предполагал, что помимо четырех саркофагов, покрытых толстыми золотыми пластинами, мумия Мересаменти погребена в закрытом склепе. Не было необходимости в устройствах профессора Куиллса, чтобы понять, что здесь бродит неприкаянная душа.
«Интересно, чтобывподобнойситуациисделалбыАлександр», — подумал он. Любезничал бы с мертвой принцессой? Разумеется, нет. Скорее всего, обвинил бы Лайнела в надругательстве над святыней. Он всегда так делал.
Он второй раз повернул за угол, спустился по очередному лестничному пролету и внезапно оказался в погребальном зале. Здесь покоилась Мересаменти, завернутая в тесные бинты и защищенная сотнями амулетов, спрятанных в каждой складке. Миндалевидные обсидиановые глаза, инкрустированные в крышку саркофага, казалось, посмотрели с недоброй насмешкой, когда Лайнел прошел рядом, едва удостоив ее недоверчивым взглядом. В отличие от распространенного мнения, самым интересным в том зале была вовсе не мумия принцессы, и не бесчисленные предметы великолепной утвари. Совсем напротив, Лайнел остановился у самой дальней стены, на которой тщательнейшим образом был изображен суд Осириса. Именно это он и искал.