— Господи, можно подумать, это первый случай, когда ни в чем не повинный ребенок погиб в перестрелке, пока наркоманы выясняли свои дела? Погиб случайно, от шальной пули. Послушайте, тут точно дело в наркотиках, готов спорить на что угодно — иначе с чего тем парням в машине удирать, а? Будь они ни при чем, наверняка дождались бы полицию, дали бы показания, как нормальные люди, а они — бежать. Ну, а тот, кого хотели прикончить, скорее всего, тоже смылся. Небось и в голову не пришло задержаться, объяснить, как было дело. Нет, парень наверняка был рад-радешенек, что всем не до него, ну и дал деру, пока те не опомнились и не вернулись. А ребятишки заявили, что стрелял я. Конечно, их можно понять — боялись небось связываться с этими подонками.
— Но после смерти Донни детей разделили. Всех их поместили в разные приюты. Они бы не смогли сговориться, даже если бы захотели это сделать.
— Послушайте, мисс Монаган, говорю вам еще раз — я не убивал Донни Мура. Это правда, сначала я действительно немножечко покривил душой — решил, что вы скорее найдете ребятишек, если будете думать, что я, дескать, хочу отстегнуть им деньжат. Простите старика. Но я бы непременно сказал вам правду, честное слово, — в тот же день, как вы их нашли. Поверьте, все, чего я хотел, — это потолковать с ними по-хорошему, узнать, почему они тогда сказали неправду, почему ни словечка не проронили о тех, других выстрелах и о той машине, что свернула на Фэйрмаунт-авеню, как раз когда Донни упал.
Бил одним глотком осушил стакан с ледяным чаем, поставил его в раковину, пустил воду и, вымыв стакан, сунул его в сушку. Тесс молча смотрела на него, раздираемая противоречивыми чувствами. Вдруг она поймала себя на том, что ей страшно хочется поверить ему — хотя бы потому, что у нее нет ни малейшего желания оказаться замешанной в убийстве Трежера. Но она не может, не имеет права позволить ему сорваться с крючка просто для того, чтобы обелить себя.
— Вы по-прежнему хотите работать на меня? — вдруг спросил Бил.
— В полиции мне сказали, что в свое время вы уже привлекались к суду за нападение на человека. Тогда вам повезло — вы отделались предупреждением и испытательным сроком. Так что вы вовсе не такой уж законопослушный гражданин, как вы сказали мне при нашей первой встрече. По их словам, вы зверски избили того бедолагу — просто чудо, что он вообще остался жив. Это называется склонность к насилию. Тогда почему я должна вам верить?
Бил, не сказав ни слова, вытащил из кармана длинную золотую цепочку, поднес ее к глазам и принялся молча перебирать пальцами, словно это была не цепочка, а четки. Так прошло несколько томительных минут.