— Ну что ж, — как всегда тихим голосом, но весьма решительно откликнулся Бин Ладен. — Раз война — значит, война. Наш товар это не только материальная прибыль. Он тоже является нашим оружием. Употребляя его, неверные губят свое здоровье и в итоге за свое пристрастие расплачиваются жизнью. Я полагаю, тебя не надо учить, что делать.
Хаттаб согласно кивнул, давая понять, что решение принято. А Закир понял, что ему удалось, хотя бы краешком, прикоснуться к одной из наиболее оберегаемых тайн этих людей. Из имеющейся у него информации и добытым уже здесь разрозненным и весьма скудным данным, разведчик уже знал, что Бин Ладен создал в Афганистане целую сеть по производству синтетических наркотиков, скорее всего героина. Но побывать хотя бы в одной из таких лабораторий ему до сих пор не удавалось. Более того, он даже не знал, насколько полученные им сведения соответствуют действительности. И вот сейчас в разговоре Бин Ладена с Хаттабом эта тема впервые прозвучала вслух, обретая реальность.
Глава девятая. Я объявляю вам войну
И все же в нарколабораторию Закир попал, причем при обстоятельствах достаточно необычных, если не сказать загадочных. Он немного простыл, поднялась температура, пришлось несколько дней не выходить из отведенной ему комнаты. Бин Ладен, пуще огня боявшийся всяческого рода инфекций, больного не проведывал, да и вообще за эти три-четыре дня, кроме врача, никто к Закиру не заглядывал. А он был несказанно рад этой внезапной, но такой прекрасной передышке, когда можно было сосредоточиться, как следует все обдумать. По-прежнему больше всего тревожило его отсутствие связи. Необходимо выбраться из этого заколдованного круга, но как? Как раз когда разведчик ломал над этим голову, на пороге и появился Шамс-ад-Дин. Был он, как обычно, энергичен и деловит: «О здоровье не спрашиваю, вижу вы, хвала Аллаху всемогущему, вполне уже поправились. Тем лучше. Собирайтесь. Нас ждет шейх. Возьмите с собой все, что может понадобиться на несколько дней, думаю, что мы вернемся сюда не раньше, чем через неделю». Закир решил, что они куда-то едут вместе с Бин Ладеном, но в машине, кроме охранников, они с Шамс-ад-Дином были вдвоем. Его спутник пояснил, что шейх уехал еще несколько дней назад. И это было весьма странно.
Когда в новом лагере мулле Закиру предоставили возможность выбирать себе комнату, он остановился на помещении, через окна которого прекрасно просматривался не только весь двор, но и выезды из него. За время болезни муллы, насколько он мог заметить, машины Усамы лагеря не покидали и теперь он недоумевал, как мог пропустить их. После долгой дороги приехали в селение, где у въезда расположилась вооруженная охрана. Цепкий, наметанный взгляд разведчика мгновенно заметил не только открытые, но и достаточно хорошо замаскированные посты. В огромном длинном бараке стояло человек десять, внимательно слушавших Усаму. Что-то Закира насторожило, но он не мог сразу сосредоточиться на своих мыслях, тем более, что Бин Ладен, прервав разговор, сразу обратился к Закиру, осведомляясь о его здоровье, о том, как они доехали. И вот тут-то Закира, как молнией, пронзила мысль: у Усамы изменился голос. В нем появились никогда ранее не слышимые нотки фальцета. Разведчик постарался абстрагироваться от происходящего вокруг, сконцентрировав все свое внимание на одном человеке. Он словно мысленно составлял его словесный портрет. Рост, телосложение, овал лица, борода… И все же Закир не мог избавиться от ощущения чего-то неестественного, необычного. Вот человек заговорил горячо, явно в чем-то убеждая своих слушателей и стал при этом жестикулировать. В голосе вновь зазвучал отчетливо слышимый фальцет, к тому же, общаясь с Усамой достаточно долго, он не замечал за ним раньше склонности к жестикуляции. А этот тик левого глаза, откуда он вдруг взялся? Да и Шамс-ад-Дин при встрече поздоровался не так подчеркнуто почтительно, как он это неизменно делала, обращаясь к шейху. Улучив момент, Закир подошел к «Усаме» и провел простенькую проверочную комбинацию, рассчитанную, как говорится, на дилетантов.