Минут через двадцать он выходил из кабинета директора, унося с собой довольно увесистый пакет, в который даже заглянуть постеснялся. Мастер уже миновал, было, проходную базы, когда его окликнул вахтер: «Молодой человек, показываем вещи — что в портфельчике, а что в пакетике?»
— Я телевизионный мастер, вы же меня сами часа два назад пропускали. В портфеле инструменты, детали всякие, а пакет мне ваш директор вместо оплаты за работу дал.
— Насчет деталек ваших ничего против не имею, не наш ассортимент, — ворчливо заметил вахтер, — А вот на продукты должна быть товарная накладная, иначе не пропущу.
— А вы позвоните своему начальнику, он вам подтвердит, — посоветовал Рома.
— Звонить начальству прав мне не дадено, — возразил вахтер. Вон на стеночке висит внутренний телефон, под ним список номеров, сами звоните. Портфельчик свой заберите, а пакетик пока у меня полежит.
Один за другим набирал Рома номера внутренних телефонов, но ни один из них так и не ответил.
— Послушайте, — обратился он снова к вахтеру. — Телефоны не отвечают. Может ваши сотрудники уже новый год отмечают. Вы позвольте, я пройду еще раз к директору, попрошу у него накладную, или что там у вас положено.
— Никак нет, не позволю, — в голосе вахтера уже сквозила явная издевка. — Заявочка на вас была выписана одноразовая, к тому же рабочий день закончился, а после рабочего дня посторонних не пускаем.
— Что же мне делать? — обескуражено спросил Рома.
— А идти отсюда по добру, да по здорову, пока у меня настроение хорошее. А то ведь вызову сейчас наряд милиции и оформим, как попытку вынести ворованный товар с государственной базы.
Ни к каким друзьям он в тот вечер не пошел. Купил по дороге бутылку шампанского, да так и не сообразил открыть ее в полночь — сидел на кухне и, раздосадованный, курил сигареты одну за другой. Объегорили, как пацана, да еще и позабавлялись всласть, злился он. Ишь, вахтер все разыграл, как по нотам, Сначала дал пройти почти через всю проходную, а потом вернул. И телефон директора не отвечал не потому, что он вышел, а просто знал, что кроме телемастера звонить с проходной больше некому. У него же на селекторе видно, откуда звонят… Увидев, что на часах уже миновала полночь, он решил просто побродить по городу, где выпал редкий для этих мест снег. А когда одевался, вдруг, неожиданно для себя, вспомнил слова мамы Шони и сказал, так же твердо, как и она когда-то: «Надо уезжать».
Х Х Х
…С утра у лейтенанта Рони Авива было скверное настроение. Собственно, это скверное настроение не покидало его уже целую неделю. С тех самых пор, как его непосредственный шеф Эфраим Гуральски объявил, что Рони переводится в отдел по приему репатриантов в тельавивский аэропорт имени Бен-Гуриона. Да при этом еще и съязвил: «Как выдающийся знаток русского языка и загадочной русской души». Это была ссылка, и не просто ссылка, а ссылка позорная. И все из-за ерунды. Подумаешь, на два дня задержался в отпуске. Но как ему было вырваться из этого пленительного Парижа, особенно когда его красавица Литаль смотрела так умоляюще и просила еще хоть разок подняться на самый-самый верх Эйфелевой башни, а потом «еще хоть разочек» прокатиться на пароходике по Сене. Да пусть весь мир перевернется, но он не откажет своей любимой, решил тогда Рони. А за два дня ни Ясир Арафат Израиль не признает, ни израильскую разведку не расформируют.