— Обратите внимание на тех двух господ, что стоят сейчас слева. Вон тот, юркий, только что, на моих глазах, вытащил бумажник из кармана того толстяка, что рядом.
— Стойте здесь и никуда не уходите, — скомандовал полицейский и, поправляя на ходу кобуру с пистолетом, направился решительным шагом в сторону указанных ему людей.
За дельнейшим развитием событий Волк наблюдал через окно уютного кафе на противоположной стороне улицы, где он лакомился дивным яблочным штруделем с цикорием. К зданию галереи, взрывая клекочущими звуками сирены тишину патриархальной Вены, подкатила машина с надписью «полиция», полицейский вывел потерпевшего и подозреваемого и вся эта живописная группа укатила. Несколько недель спустя, когда этот эпизод разбирался на практическом занятии в школе, инструктор по методам наружного наблюдения испытующе спросил Волка:
— А простая мысль, что это именно мы установили за тобой контрольное наблюдение, тебе в голову не пришла? Ты ведь сдал австрийской полиции нашего человека, и нам пришлось приложить немало усилий, чтобы замять эту историю без лишней шумихи.
— Никаких мыслей, кроме той, что за мной следят, а мне надлежит от слежки избавиться, я себе не позволял, — твердо ответил Волк. — У меня не было связи с Центром, чтобы запросить соответствующие инструкции и решение я принимал самостоятельно, сообразуясь только с возникшей ситуацией. За мной следили, слежку я обнаружил и обязан был ее устранить. — Волк надменно улыбнулся и добавил. — Пусть скажет спасибо, что я обошелся с ним вполне гуманно. Если бы мне не удался такой вариант, я бы его попросту ликвидировал.
Начальник школы, прочитав подробный рапорт инструктора и, выслушав его собственные комментарии, счел необходимым заметить: «Курсант действовал правильно, нам его упрекнуть не в чем. По крайней мере, я теперь могу быть уверен, что в обстановке, когда под угрозой срыва окажется важное задание, или его собственной жизни будет угрожать опасность, он поступит не менее решительно».
Х Х Х
Между тем, венская командировка завершилась для Волка совсем не так безоблачно и внесла в его душу смятение. Среди трех людей, с которыми ему, по заданию школы, необходимо было завязать знакомство, оказалась аспирантка одного из ленинградских вузов. Элеонора Уфимцева, или Эля, как она попросила себя называть. В целях совершенствования диалектов немецкого языка, она приехала в Австрию, вместе со своей ближайшей подругой и коллегой Натальей Лариной по так называемому обмену, жили обе в семье преподавательницы Венского университета, целыми днями бродили по улицам и музеям, охотно при этом общаясь. Зээв обратил на них внимание, когда девушки, громко переговариваясь по-русски, обсуждали, выпить ли им в «Аиде» по чашке кофе с пирожными, или пойти в музей. Зээв разрешил спор по-своему: «Позвольте, я предложу вам компромиссное решение. Я угощаю вас кофе с пирожными, а вы идете вместе со мной в музей.