Замыкающий японский кильватер «Асама» тоже не остался без внимания: Рейценштейн, помня указания командующего и штабные игры, немедленно, как только эскадры легли на боевой курс и начали пристрелку друг по другу, стал выстраивать свои крейсера в пеленг на левой раковине «Полтавы». Первым шел, естественно, «Баян», за ним «Аскольд» и последним «Богатырь» Такое построение позволяло весьма эффективно обрабатывать огнем с кормы идущий последним крейсер японской линии.
– Начинайте, лейтенант, бог в помощь! – Лицо начальника крейсерского отряда просто дышало азартом.
– Слушаюсь, ваше превосходительство, – усмехнулся Деливрон и по телефону передал приказ шестидюймовкам левого борта начинать пристрелку. Первая тройка снарядов легла на удивление удачно – хоть и без попаданий, но всплески взметнулись достаточно близко от кормы «отца-основателя» всех японских броненосных крейсеров, а вслед за флагманом подали свои голоса и «Аскольд» с «Богатырем» и тоже весьма неплохо положили свои снаряды. А потом весь отряд перешел на беглый огонь.
Первые четверть часа капитан первого ранга Ясиро стоически воспринимал доклады о том, что горит кают-компания, повреждена вторая труба, получены три пробоины в корме, одна из которых подводная, уничтожен каземат правого верхнего шестидюймового орудия…
– Может, перенесем огонь кормовых орудий на русские крейсера? – несмело поинтересовался старший артиллерист «Асамы» у командира. – Оба дальномера пока в действии, так что это вопрос нескольких минут.
– Нет, – отрезал Ясиро. – Приказ был стрелять по «Петропавловску». Нет смысла прекращать по нему огонь и снова пристреливаться. Взгляните – Третий и Шестой отряды идут на выручку. Десять-двадцать минут, и русским крейсерам станет не до нас.
Адмирал Дева действительно повел свои крейсера в атаку на крейсера артурские. Но «Кассаги», все-таки получивший от «Дианы» подводную пробоину и дырку в трубе, развить более шестнадцати узлов не мог, что тормозило всю «свору собачек». Так что Рейценштейн еще около двадцати минут без особых проблем расстреливал «Асаму», а потом, при приближении вражеских кораблей, просто вошел со своими в кильватерную струю «Полтавы» – бой в линии вполне устраивал русские бронепалубники и «Баян». Бой против бронепалубных же крейсеров японцев.
Адмирал Того прекрасно понимал, что при бое на средних и дальних дистанциях скажется преимущество русских в количестве стволов тяжелой артиллерии, а оно было весьма солидным – двадцать семь пушек калибром в десять-двенадцать дюймов против шестнадцати таковых с японской стороны. К тому же орудия «Ясимы» обладали крайне малой скорострельностью – после каждого залпа ее башни необходимо было разворачивать в диаметральную плоскость для заряжания. Поэтому командующий Объединенным флотом решил сделать ставку на средний калибр, в котором у его эскадры имелось серьезное преимущество. Однако для розыгрыша данного козыря требовалось сближение. Сближение на дистанцию хотя бы в тридцать кабельтовых. Все правильно, но только с такого расстояния русские снаряды главного калибра уже прошивали даже основной броневой пояс любого броненосного крейсера японской эскадры. Со всеми вытекающими последствиями. Но главное, с «втекающими» последствиями. Очередной двенадцатидюймовый подарок с «Полтавы» не просто вспорол в корме броню «Адзумы», он, разбрасывая все на своем пути, добрался и до помещения рулевой машины, где, с некоторым опозданием, выразили свое негодование все шесть килограммов пироксилина, которые он принес с собой. Все им предназначенное сделали и ударная волна, и триста с лишним килограммов стали, которые разлетелись крупными осколками по относительно небольшому помещению. Причем если какой-то из этих кусков железа и не нашел на своем пути живую плоть или механизмы, то, многократно отразившись от стен, рикошетирующие осколки не оставили ни одного совместимого с жизнью организма и функционирующего устройства в данном корабельном отсеке.