— Ну… ну потому что, если это малыш Амира, то я бы могла… я бы очень хотела забрать ее… или его… себе. Ребёнок же ни в чем не виноват, — отвернувшись, робко сказала женщина.
Рамадан вздохнул и покачал головой:
— Знаешь, сестра, порой ты все-таки невозможна. Что за вечное женское желание самой придумывать себе муки, чтобы их преодолевать, да и то лишь за тем, чтобы после этого навоображать себе новые? Перестань, Мив-Шер. Ну какой еще «ребенок у Амира»? Да, у Лили есть дочь и сын, но никакого отношения к Амиру эти дети не имеют. Ты поняла меня? Ты слышишь, что я тебе говорю? Дети Лили не имеют к Амиру никакого отношения, — раздельно, властно, чётко, почти по слогам произнёс Рамадан. — К тому же… В общем дочь Лили осталась в Москве. А ее сын, родившийся тут, кажется, не выжил.
— А если выжил? — подняла на брата глаза Мив — Шер. — А если он жив, то что тогда?
— А если он все-таки выжил, то я бы лично отвез его к его родным или же передал в русское посольство, что было бы еще проще, — огрызнулся Рамадан. — А теперь давай, наконец, поставим в этой истории точку. Возьми себя в руки, Мив-Шер. Забудь прошлое. Живи настоящим. Вспомни, что, когда наступает конец, Бог всегда дает нам начало. Призови свой здравый смысл. Оставь дурные воспоминания в доме Амира и переезжай ко мне вместе с Дани. Я все подготовил для вашего переезда: вот этот дом, и здесь — всё ваше. Всё твое. Можешь оставить так. Можешь всё переделать. Твой сын, твой мальчик — единственный наследник Эль-Каед. Дани должен вырасти мужчиной, получить богатство, чтобы защитить секрет и передать тайну crux ansata. Я сам буду воспитывать Дани. И я сделаю всё для того, чтобы он стал достойным тайны, и…
— Что? — яростно прошипела Мив-Шер. Рамадан даже вздрогнул, увидев в глазах сестры отчаяние, ужас и ярость. — Ты что же, брат, серьезно считаешь, что я, после того, что ты рассказал мне, отдам тебе своего сына? И зачем, интересно? Чтобы ты научил его убивать? Если это так, то это ты, Рамадан, растерял свой разум. Клянусь всем, что мне только дорого, ты теперь и пальцем не дотронешься до моего сына. Я сама позабочусь о Дани. Откровенностью за откровенность, Рамадан: я скажу тебе, что я теперь сделаю. Я увезу Дани в ту страну, где родился Дэвид, спрячу Дани подальше от Александрии — там, где подобных тайн не существует.
— Дэвид Кейд — полукровка. Почти англичанин. Немного француз. Среди его предков католики и протестанты. В любом случае, Кейд — христианин. Для нашего народа — неверный, — раздумчиво произнес Рамадан. — Ты понимаешь, что для тебя и твоего сына будет означать эта твоя связь, Мив-Шер?